Мой друг всегда был на парочку сантиметров выше меня, что иногда упоминал при наших дружеских перепалках, наравне с нашей невероятной разницей в возрасте в один год. Конечно же, в шутку, я никогда и не думал обижаться, но все равно отвечал непробиваемыми, как я полагал, аргументами. К примеру, про его светлые, довольно длинные и постоянно взъерошенные волосы, на что сразу же получал ответ, что я особо ничем от него не отличаюсь, только если цветом, а мой темный намного скучнее и тривиальней. Если свидетелем нашего взаимного поиска недостатков становился какой-то третий человек, он всегда с уверенностью утверждал, что оба мы хороши и оба являемся счастливыми обладателями несуразных, но, конечно же, неповторимых причесок, которые не помешало бы время от времени расчесывать.
На этом моменте наступали мир и покой. Временные. А спектакль, который так любили наблюдать наши коллеги, в особенности непоседливые братья Кальвенты, прерывался на не определенный по времени антракт. И, конечно же, каждый раз возобновлялся.
— Хорошо. Эти знаки, они везде. Причем везде разные, но в итоге почему-то одинаковые. Даже не знаю, как это объяснить. Просто остается такое впечатление. Хотя если сравнить, просто поставив рядом — понимаешь, что все сильно отличаются друг от друга, до такой степени, что даже начинаешь недоумевать, что тебе такое в голову взбрело минутой ранее, успокаиваешься, думаешь, что ты полный идиот, отворачиваешься, намереваясь держать путь в следующее помещение, — и все сначала.
Дела продолжали принимать все более и более интересные обороты, и поэтому заслуживали более детального обсуждения, которое мы с моим другом вполне могли осуществить. Я задумчиво извлек из-под себя подушку, немного помял ее в руках и резко кинул в Криса. Естественно, его реакция его не подвела, на что я еще надеялся?
— Так, давай, тогда перечислим все. Начинай, — я любезно уступил ему очередь, как человеку, который получил больше возможностей сориентироваться в ситуации.
Крис посмотрел на меня, приподняв одну бровь, и начал разговор:
— Произошел какой-то сбой. Возможно, из-за той руны, возможно, произошел сам по себе, потому что захотел — такое тоже бывает. И мы, два крайне удачливых мага, оказались тут. А вот ответ на вопрос «где и когда» уже начинает вызывать затруднения.
Подушка полетела обратно в мою сторону.
— Гениальное наблюдение. Только произошел не сбой, Ураган — это не устройство. Значит, либо он сам этого захотел, как ты и сказал, либо нас по какой-то другой причине забросило на его виток. Или да, я снова ошибся в написании, — пришлось признать мне. Хотя такое бывало очень редко. Я имею в виду ошибку в расчетах, а не признание своей вины.
— Как скажете, уважаемый найт Альвер Данвирс, — Крис шутливо поклонился, отведя одну руку в сторону и не поднимая свой зад с насиженного теплого места — Вы всегда лучше ладили с Ураганами, чем неумелый я.
— Наконец-то ты это признал, о, разжалованный. Так вот. Потом — иллюзии в лесу, так? Появление фермы грифонов, которой тут никак быть не может, очень красивое, притягивающее небо и абсолютный запрет на долгий взгляд на что бы то ни было из-за неожиданных последствий такого любопытства.
Подушка снова стартанула в обратном направлении.
— Морозный куст.
Я помахал поцарапанной рукой, пытаясь разобраться в собственных ощущениях и мыслях по этому поводу, а Кристон, тем временем, продолжал:
— Другая флора, которую я до этого никогда в жизни не видел, хотя сколько времени в свою студенческую молодость потратил, бегая по нашему Лесу. Этому же самому, между прочим. Разворачивающаяся прямо на наших глазах тропинка. Живые деревья.
— Знаешь, послушать так со стороны, так сюда не хватает только маленьких фей, разноцветно блестящих в темноте, — отметил я, ловя подушку. — Тогда бы можно было с уверенностью сказать, что нам по десять лет, и мы так заигрались, что придумали и свое знакомство в Королевском Университете, и Рифарда с его Тайфуном, и Ураганы и это место, потому что прочитали слишком много детских сказок и особо ими вдохновились.
— Или легенд, их это напоминает даже больше. Но тогда только без фей, а то они мне всегда не очень нравились.