— Возможно, и меняли, — предположил я. — Я уже думал об этом когда-то. Может быть, они и создавали кучу параллельных реальностей, где события шли совершенно по другому руслу, однако снова и снова попадали в свою — потому что по тем или иным причинам привязаны к ней.
Антавир разглядывал меня с глубоким интересом.
— Прекрасное предположение, благодарю, юный найт. Подобные теории всегда необычайно занимательны, а вы примерно повторяете одну из них. И все-таки, если мы предположим, нет, примем в качестве аксиомы, что путешественники во времени, настоящие, не привязаны ни к какой реальности? Почему они ничего не меняют, почему не могут попасть в будущее, почему их так катастрофически мало?
Каюсь: я не знал, что ответить. Даже понятия не имел, что думать. Честно говоря, в будущее я никогда не стремился попасть: по какой-то причине мне просто было неинтересно, я не хотел видеть не только свою судьбу, но и судьбу всего Мира. И все же другие вопросы заставляли задуматься.
Однако профессор, взглянув на настенные часы, резко сменил тему:
— Ох… Совсем я заболтался, простите старого любопытствующего ученого. Я бы с непередаваемым удовольствием побросал слова на ветер еще и еще, но коварное время уже подгоняет меня идти вести занятия у старшего курса руноведов. А ведь они уже, на самом-то деле, знают руны не хуже меня… Закройте глаза, найт Альвер, и представьте что-нибудь хорошее.
Памятуя о недавно прошедшей лекции, я скептически улыбнулся. Антавир рассмеялся и с понимающим видом махнул рукой.
— Ну, не хотите — как хотите. А я бы закрыл, ведь всегда же приятно вспомнить о чем-нибудь прекрасном. Тогда просто не откажитесь от дружеского совета: если хотите попробовать самый вкусный мирлид всех времен и народов, загляните на досуге к Асвейде. Это недалеко, на улице Янтарей, зайдите, не пожалеете. Она еще и что-нибудь интересное вам почитать подберет, если вы захотите, в этом серьезном деле Асвейде на все руки мастер. Удачного вам дня!
Профессор Антавир захватил с заваленного стола первый попавшийся учебник (вопрос еще, по рунам ли), встал со своего кресла, стремительно подошел к двери и открыл ее. На пороге, всего за пару секунд до выхода, он развернулся ко мне и на прощание сказал:
— Когда вы все же найдете ответы на наши вопросы, возвращайтесь, пожалуйста, ко мне. Интересно будет кое-какие вещи обсудить.
Сутулая фигура, укутанная в потрепанную черную атту, растворилась в дверном проеме — в самом прямом смысле.
Всегда. Всегда именно так говорят хорошие учителя, когда знают ответ на поставленный вопрос, но хотят, чтобы их ученики непременно нашли его сами.
Нат Асвейде радостно приветствовала меня еще с порога, гостеприимно улыбаясь и будто бы разом озаряя своей широкой, радостной, совершенно естественной улыбкой все небольшое помещение таверны с непривычным названием «Моменты». Такая улыбка редко встречается среди владельцев таверн, вынужденных ежедневно иметь дело с десятками клиентов, с которыми просто необходимо вести себя вежливо и обходительно. Именно эта счастливая улыбка заставила меня полюбить сухонькую старушку Асвейде чуть ли не с первого взгляда.
Она, приветливо махая мне рукой, а заодно и зажатой в ней тряпкой, стояла на шаткой лестнице и пыталась смахивать пыль с внушительных размеров книжной полки, весящей прямо под самым потолком.
— Здравствуй, Альвер! — приветствовала меня Асвейде и с необычайными для своего пожилого возраста грациозностью и легкостью спрыгнула с верхней ступеньки прямиком на твердый пол.
Хозяйка «Моментов» оказалась намного ниже меня ростом. Ее волосы, некогда собранные в небрежный пучок и уже достаточно растрепанные, ослепительно сверкали белизной. На ее лице виднелось множество морщин, однако оно отнюдь не выглядело старым: из-за царствующего на нем выражения абсолютной удовлетворенности всем окружающим — без каких-либо исключений, не только не подтверждающих правило, а в данном случае и вовсе излишних. И из-за дополняющих эту картину ярких, полных жизни янтарных глаз.
И только в тот момент до меня начало доходить, что таверна, в которую я по-хозяйски заглянул, надеясь удовлетворить так не впору пробудившееся любопытство, еще и не открывалась. Хотя бы потому что в ней не было ни одного посетителя, а табличка на входной двери, которую я каким-то образом ранее умудрился не заметить, большими буквами гласила «закрыто».
— Похоже, в этом городе всем известно мое имя, — миролюбиво отозвался я вместо приветствия, не подумав даже извиниться за столь несвоевременный визит.