— Вы…
По какой-то причине я не мог произнести это слово вслух. Мне казалось, что это прозвучит как оскорбление, что ли. Однако Асвейде вздохнула, села рядом со мной, доверительно посмотрев мне в глаза, и все сказала сама:
— Призрак. Фантом. Наваждение, возможно. Ведьма с огромным послежизненным опытом. Можешь называть, как хочешь. Но лучше, конечно, просто Асвейде.
— Давно? — я не мог не спросить, хотя прекрасно понимал, что все мои вопросы могут прозвучать грубо и даже цинично. Уберегало от самоуничижения меня только то, что хозяйка, похоже, была совсем не против поговорить на затронутую тему.
— Время для фантома — понятие относительное. Не так уж и давно, по моим, естественно, меркам. Лет семьсот. Но я уже давно перестала считать, просто сбилась в один день, плюнула и забыла.
— Простите, — искренне извинился я, сумев наконец взять себя в руки и унять не лезущее ни в какие ворота удивление. — Мой опыт общения с призраками, скажем так, совсем не богатый, почему-то подсказывал мне, что вы должны были бы выглядеть немного по-другому.
Это же в какой степени дураком нужно быть, чтобы хотя бы подумать задавать подобные вопросы? От внезапно нахлынувшего смятения, вызванного моей непроходимой тупостью, я уставился в кружку. Порадовало только то, что внешний вид мирлида, к слову, больше не вызывал непреодолимого желания и вовсе заречься его пить. Даже наоборот: я всегда любил глубокий, завораживающий, темно-синий цвет. Цвет ночного неба, далекого, недосягаемого, а потому таинственного.
— Ты не только смотри, еще и пей. Напиток не фантомный, не переживай, — тепло напомнила мне хозяйка, не преминув, однако, меня подколоть. — А насчет знакомых тебе призраков… тут все настолько просто, что ты будешь смеяться. Могу поспорить, что все они не договаривались со своей смертью, а убегали от нее или, еще хуже, ссорились, глупышки. Я же нашла ее общество крайне увлекательным и ни в какую не желала от нее отставать, угрожая замучить бесконечными расспросами о тайнах Мироздания. Молодая была, до ужаса любопытная и глупая, всего-то четыреста лет от роду, вот и не знала, что подобные сокровенные знания не то что маленькой наивной девчонке противопоказаны — им и старым грозным колдунам обладать-то нельзя. Тогда хитрющая Смерть собственной персоной пообещала мне, что раскроет парочку секретов, но исключительно в том случае, если я сама стану очень старым и неподражаемо премудрым магом. Обманула, конечно, ничего раскрывать и не собиралась, зато оставила в этом Мире, позволив вовсю наслаждаться послежизнью, не омраченной страхом смерти — страхом, периодически затмевающим радости любого существования.
«Только тот, кто не боится смерти и с радостью пойдет в ее объятия, сможет ее победить. И тогда бояться начнет уже Смерть.»
Кто бы мог это сказать?
Почему-то я не мог вспомнить.
— И вы выбрали стать призраком улицы? — заинтересованно спросил я.
— Не могу сказать, что это я выбирала. Скорее, улица сама показала характер и выбрала меня, ведь, как ты и сам знаешь или хотя бы догадываешься, у каждой улицы, даже самой маленькой и неприметной, есть свой неповторимый нрав. Вот и она, Янтарная, своенравная, взяла и образовалась прямо в день моей смерти — и даже настойчиво окрасила мои серые глаза в собственный цвет. От такого предложения было совершенно невозможно отказаться! Аж некоторым людям стоит взять на заметку.
Рассказывая все это, Асвейде улыбалась и то и дело посмеивалась над собственными словами. Она любила свою историю и с явным удовольствием ее вспоминала, ни капельки не стесняясь собеседника, но чего еще можно ожидать от тысячелетней ведьмы, большую часть времени существовавшей в весьма своеобразной форме и, к тому же, добавляющей в напитки чужие счастливые воспоминания? Сомнения в свое правоте и скромности? Постоянных, надоедливых, отравляющих мыслей о том, что же подумают другие?