– Только, почему-то до сих пор никто не вернулся.
– А что по этому поводу здешние люди думают? Ты ни с кем не говорил про Теней, Андруш?
– Да, не особо селяне любят говорить про исчезновения и про причины… Чаще говорят, что грехи людские против них же и обернулись.
– Это что значит? – Маричка удивлённо посмотрела на Андруша, потом на брата.
– Ну, вы же помните, кого забрали самыми первыми?
Маричка помотала головой, а Карель кивнул утвердительно.
– Это были очень богатые люди, – продолжил Андруш, – богатейшие.
– И очень жадные до денег, – добавил Карель.
– Думаете, поэтому они пропали, мальчики?
– Наверное Карель прав. Там не просто жадность, там алчность, вытеснившая из души этих людей всё, что должно быть у нормального человека. Поэтому, они и стали первыми, от кого только чёрный знак остался.
– Думаешь, – Карель даже остановился, – этих…ну, слишком богатых, Тени уничтожили, а чёрный след – всё, что осталось от тел?
– Не знаю. – Андруш помолчал, потом добавил. – Думаю, что этот след, скорее всего, послание какое-то. Только никто прочитать не может. Вот, никто и не знает, что случилось с пропавшими. Догадки одни только.
Минуты три шли молча. Каждый думал о своём.
– Я недавно статью читал, – нарушил молчание Карель, – там говорилось, что только после самых первых исчезновений остались чёрные символы, или знаки. Потом – только крестики какие-то, и всё. А через несколько недель снова появились символы на месте исчезновения нескольких министров. Позже чиновники из правительства тоже пропадали. И, опять, только крестики.
– Ты хочешь сказать, что богатство и власть?..
– И да, и нет. Не всё так просто. Если бы так, то уже все богатые и все большие чиновники исчезли бы. Но многие из них остались и пытаются жизнь для всех наладить. Это же правительство, вернее то, что от него осталось, организовало переселение. А, кто бизнесом в крупных городах занимался, из оставшихся, пытаются возродить небольшие фабрики и мастерские. Понятно, что огромные заводы и корпорации так или иначе умрут, но не в каменный же век возвращаться.
– Дядя Михась, агроном наш, говорил, что всю технику механики в порядок привели и законсервировали до лучших времён. Надеется, что через год-другой снова солярку начнут привозить и не придётся больше поля лошадьми да волами распахивать. Извини, Карель, что там в статье ещё интересного было?
– Тот журналист где-то фотографии знаков раздобыл. Все самые первые – похожи друг на друга. Которые позже появились, иначе выглядели, но между собой тоже схожи. Потом следующие, следующие… всего семь типов символов, не считая крестики. И, самое странное, что каждый знак повторялся по семь раз.
– Уверен? – Перебила брата Маричка, – Может другие знаки не нашли или они долго не сохранялись. И, как говорится, не соврёшь, красиво не расскажешь.
– Не знаю, сестрёнка, может и так. Может и символов больше, может и приврал автор. Только всё равно никто расшифровать не сумел.
– Вот, я и говорю, – стояла на своём девочка, – никто ничего понять не может потому, что это язык инопланетян.
– Возможно, – Андруш пытался сохранить серьёзное выражение лица, чтобы не обидеть новую подругу, – только непонятно, зачем столько людей забирать, когда хочешь пообщаться, если ты с другой планеты? А если твоя задача планету для себя и своих соплеменников от местных освободить, то зачем пытаться что-то кому-то объяснять? И почему тогда не всех подряд забирали?
– А если они эти знаки не для нас писали, а друг для друга? – Не сдавалась Маричка.
– Ладно, – примирительно сказал Карель, – каждый может верить в то, что ему больше нравится. Суть от этого не меняется. Прежняя жизнь кончилась, новая начинается на новом месте. Это мы теперь больше похожи на инопланетян, вынужденные приспосабливаться к условиям обитания, отличающимся от всего, к чему привыкли с рождения.
Вскоре дошли до хутора новых переселенцев. Кур и петуха запустили в курятник и насыпали в кормушку пшена. Зашли в дом, ещё не обжитый заново, но, будто очнувшийся от долгого забытья. Из окошек был виден небольшой сад с яблонями и сливами, а за ним поле, заросшее травой по пояс. Андруш подумал, что надо будет помочь траву скосить, высушить, да застоговать до дождей. Всяко сельсовет и на этот хутор скотину выделит, будет чем зиму кормить. Соседи пока об этом на думают без привычки. Хотя, агроном мог уже подсказать. В любом случае, вокруг люди отзывчивые живут. Помогут и словом и делом, пока новые хуторяне к сельской жизни привыкают.
Возвращаясь домой, Андруш вспоминал рассказ Марички про то, как её учительницу Тени забрали прямо во время урока. Ему стало немного не по себе. Одно дело видеть такое по телевизору или прочесть в газете, но, когда вот так рядом, когда совсем близко происходит то, что ни умом не понять, не спастись, не воспрепятствовать. Даже если человек, которого забрали, дурной был. Всё равно, по-человечески жалко, и никому такой судьбы не пожелаешь. Даже не известно, что с теми людьми случилось. Живы? Нет? Где-то, или совсем нигде теперь? Как-то отец заговорил на эту тему с заглянувшим их проведать агрономом. Тогда дядя Михась на все вопросы и предположения коротко ответил и разом. Мол, сердца у людей прогнили, головы дерьмом забиты, греха много развелось. А земля-матушка столько греха на себе носить не может. Вот и вышли из неё духи, тьму в людях чувствующие. Кара это, как не крути, как не называй. Одно слово – кара. Вот, очистит себя земля от скверны, так и Теней никаких не станет. К чему они потом?