— Я предполагаю, что у Бентона диссоциативное расстройство личности. — потирая большим пальцем ложбинку между нижней губой и подбородком, проговорила доктор Нильсен. Второй рукой она держалась за боковой край столешницы. — Это реакция психики на какую-то крайне стрессовую ситуацию, которая характеризуется либо наличием двух или более личностей, либо состоянием отключения от внешнего мира своей истинной личности, а также неспособностью вспомнить некоторые события повседневной жизни и важную личную информацию. Хотя, с последним проблем нет. У него также появляется диссоциативная фуга — он совершенно не помнит, как оказался на закрытой ветке метро. Ничего из того, что этому предшествовало. Но память на полученные за жизнь знания сохранилась. Именно в состоянии фуги человек присваивает себе другую личность и идентичность с другим характером, манерами и поведением. Это мы выявили на первой беседе. Диссоциативная фуга способна длиться как несколько часов, так и несколько лет. Наличие двух и более личностей, в которых он может оказываться по очереди или одновременно проявляется, как отключение от самого себя. Человек прекращает чувствовать собственное тело, и чаще всего не может видеть себя со стороны. Личности внутри, как правило, имеют разный возраст, пол, национальность, умственные способности, темперамент и совершенно по-разному себя ведут. Зачастую у этих личностей даже разные физиологические проявления. Например, одна может плохо видеть и носить очки, а другая — иметь отличное зрение и ходить без очков или линз. Также как в случае с диссоциативной фугой, при переключении одна личность не может вспомнить, что происходило во время активности другой. Конкретно в случае констебля Фрейзера, кроме его истинного «я», в его сознании ютятся еще три субличности. Некая дама по имени Виктория, умерший отец Бентона Роберт Фрейзер и довольно самовлюбленный и явно опасный мужчина с французским акцентом. Он отказался назвать мне свое имя, но между ним и мистером Фрейзером старшим активная конфронтация. Вот этот эпизод очень несвойственный. Обычно субличности приходят, чтобы защитить личность, а тут все трое либо сами по себе эмоционально нестабильны, либо идут войной друг на друга, что является еще более деструктивным, чем стресс, который привел к диссоциации. В момент диссоциативного состояния у человека нет возможности критически взглянуть на себя и собственное поведение. То есть в ситуации, когда проявляется одна из альтернативных личностей, он находится в неадекватном состоянии, что освобождает его от уголовной ответственности. Но направление в психиатрическую больницу они получают. И в зависимости от тяжести совершенного преступления либо остаются там надолго, либо проходят амбулаторное лечение.
— То есть, это лечится? — внимательно выслушав доклад доктора Нильсен, поинтересовалась Эрил.
— В основном методом психоанализа или конгетивно-поведенческой психотерапии. При проявлении депрессии и панических атак, а также эпиподобных приступах подключаются соответствующие медикаментозные препараты, такие как галоперидол и диазепам. Наша основная задача понять, причину расстройства, проработать каждую субличность и собрать истинную личность в первозданное состояние.
— Сколько времени на это может уйти?
— Все индивидуально. Бывает, месяц, бывает, три. Иногда год. Но чаще всего, пациент навсегда остается в «компании», которая делает его жизнь невыносимой. Хотя, с помощью грамотной психотерапии, человек учится использовать каждое свое альтер эго себе во благо. Зависит от причины, приведшей к диссоциации, и гибкости его нервной системы. В истории психиатрии бывали, в том числе и громкие случаи, подобные тому, что происходит с констеблем Фрейзером. Если помнишь историю Билли Миллигана. Но далеко не все из них удалось удачно разрешить. Повторюсь, есть методики, есть терапия медикаментозная и гипнотическая. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы привести его в норму.
— В твоей практике были такие пациенты?
— Были. Провалов больше, чем успешных исходов, поэтому я ничего обещать не могу. К каждому пациенту свой подход нужен.