Но почему мне необходимо видеть жизнь совсем даже не человека?!
Можно подумать, эти, с душой зверя, являются желанным объектом для наблюдения!
Да они ж никогда не были… Кем? Не помню…
Надо было не останавливать мысль. Может быть, это помогло бы вспомнить хоть что-то…
Хочется сесть, прижать к груди колени и… только вот тела у меня тоже нет. Хотя, конечно, можно просто представить себе это, но… Не хочу. Это всё равно будет не то, чего бы мне хотелось…
В зале стоит густая, почти осязаемая темнота. Сейчас здесь только Она. А Ей совсем не нужен свет, чтобы чувствовать себя прекрасно. Что до остальных… В данный момент в зале нет никого, что мог бы… Даже того, кто одним своим присутствием всегда портит настроение. Она усмехается, проходя вдоль стены, расписанной лучшими художниками мира — пусть в темноте этих картин и не увидеть. Но Ей достаточно знать, что они там есть. Она касается кончиками пальцев с острыми ногтями поверхности пустого сейчас держателя для сфер освещения, выбивая искры, которых, впрочем, недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-то.
Она усаживается на высокий трон, откидываясь на жёсткую — ледяную, несмотря на удушающую жару, стоящую снаружи — спинку, укладывает левую руку на подлокотник. Правой же на несколько мгновений касается крупного рубина, что спускается на тонкой ажурной цепочке в ложбинку между грудями, частично скрываясь за краем лифа. Рубин вспыхивает мрачным багровым светом, чуть подсвечивая узкий подбородок и кроваво-красные губы, раздвинувшиеся в печальной улыбке. Потом гаснет, вновь погружая всё вокруг в темноту.
Под пальцами, прикасающимися к поверхности камня, совпадая с биением пульса, ударяется чужая ярость, отчаяние, боль.
Всё ещё не смирилась? Жаль.
Она прикрывает глаза, позволяя темноте укутать Её и камень с… вздорной девчонкой.
II
Исвера. Солнечные Часы.
За окном — зелёные ветки, усыпанные мелкими розоватыми цветочками. Это первое, что бросается в глаза. Кайа медленно переводит взгляд на собственные руки, прижимающие к груди Книгу. Книга… Кайа хмурится. Нет, она не забыла. Но… Как странно воспринимается это всё. Кайа чуть меняет положение тела, краем глаза отмечая, что в комнате сейчас нет никого, кроме неё. И это, как будто бы не то, к чему она привыкла за последнее время.
За последнее время… Ещё бы знать, сколько этого времени прошло. И где она находится.
Кайа бросает ещё один взгляд на зелень за окном. Тепло. Солнечные лучи пробиваются сквозь листву. И пахнет… чем-то. Знакомым, но Кайа никак не может вспомнить — чем. Она осторожно поднимается из плетёного кресла, нехотя откладывая Книгу на низкий столик с резными ножками, выполненными в виде переплетённых пустынных змей. Тех, что с красными спинками и синим узором вдоль позвоночника. Кайа кивает. Солнечные Часы. Другого варианта и быть не может.
Значит, им с Кайтом всё же удалось покинуть Нахош. Что ж. Это прекрасно, но…
Кайа качает головой, замечая в зеркале, висящем рядом с окном — так, чтобы ловить отражение солнечных лучей на закате, когда в дом с последним светом может проникнуть зло — что её волосы убраны в сложную причёску, какую она сама бы ни за что на свете не стала сооружать. Хотя бы потому, что на такое творение придётся потратить не меньше половины дня. Зачем? Хотя… нет, если бы она, например, собиралась отправиться на приём, то выбрала бы именно что-то схожее… особенно, если бы там была возможность увидеть Кэллара Чейра, подсказывает ехидный голос то ли совести, то ли чего ещё. Кайа кривится, не желая сейчас возвращаться к этой мысли. Не в этом дело. Зачем у неё сейчас такая причёска, вот что важно!
И кто, интересно знать, соорудил эту красоту? Не жалко было времени, что ли…
Кайа распахивает створки окна и тут же недовольно морщит нос, когда раскалённый воздух врывается в комнату. Исвера! А она и забыла уже, насколько тут жарко… Особенно после того, как пришлось столько времени провести в заснеженном Нахоше. Она опирается руками на подоконник, высовываясь по пояс наружу. Под окном видно выложенную из белого камня дорожку и ствол того дерева, ветви которого перекрывают вид на сад… или парк… или как это вообще стоит называть? Но Кайе и не нужно видеть, что скрывается за ветвями — она и так прекрасно поняла, что комната находится во флигеле. Что, впрочем, и не удивляет ни капли. В конце концов, это именно то место, куда дядя Кьятт селил их семью во время их редких приездов на родину. Кайа отворачивается от окна, задвигает занавески так, чтобы они перекрывали большую часть окна, и окидывает взглядом комнату, подмечая, что ничего не изменилось с момента, когда она была в Солнечных Часах в последний раз. Те же шкуры на полу вместо ковра, та же низенькая кровать с балдахином… роль которого, как ни странно для Исверы, чисто декоративная — в поместье жрецов не бывает насекомых, норовящих свалиться на голову спящему, всё же. Столик, кресло, сундук возле входа. Вот и всё. Впрочем, Кайа и не может сейчас сказать, что хотела бы увидеть в комнате сверх того, что тут есть. Всё же после того, как она прожила уйму времени в заведении Вербы, где из мебели была только узкая кровать, да стол… это не говоря уже о склепе! Кайа качает головой и усмехается собственным мыслям.