— Что за предостережение вы имеете в виду? От кого? От Элизы?
— Элизы? — Тетя подняла свое заплаканное лицо. — Нет, как ты не можешь понять? От Бадди. Ее ответ поразил меня.
— Вы правы. Я действительно не могу понять этого, но должна во всем как следует разобраться. Что означает это предостережение от Бадди? Что он вам сказал? И почему, во имя всех святых, он так хочет избавиться от меня?
— Он не хотел, чтобы ты приезжала, — устало сказала Мэгги. — И предупреждал меня еще тогда. Но я считала это глупостью. Ревность, понимаешь. Я убеждала его, что ты наш друг. Мне казалось, что стоит тебе приехать, как он увидит, что ты желаешь мне только добра и изменит свое отношение. Но потом ты приехала, и эта люстра...
— Вы думаете, это сделал он? — спросила я, с содроганием вспомнив тот случай.
— Конечно! Он позже признался мне в этом. И снова предупредил, что не хочет тебя здесь, — сказала тетя, широко раскрыв глаза.
— Скажите, когда Бадди предупреждает вас, он является вам или как? — спросила я.
— Иногда является. Иногда я слышу только его голос, часто даже во сне. А бывает... — Мэгги внезапно что-то вспомнила и ее снова охватил страх. Побледнев, она вскочила на ноги. — Иди в мою комнату. Ты поймешь все сама!
Меня испугала эта резкая перемена. Я разрывалась между желанием успокоить тетю и необходимостью самой увидеть, что же было в ее комнате. Но было очевидно, чтобы иметь возможность помочь Мэгги, я должна выяснить, с чем же мне предстоит иметь дело!
— Подождите меня здесь.
Плотно закрыв за собой дверь, я быстро пошла по коридору.
Комната оказалась в полном порядке. Не было ни призрачных теней, затаившихся по углам, ни прозрачных фантомов, витающих в воздухе. Неожиданно мой взгляд упал на зеркало над туалетным столиком.
«Мари должна уехать, иначе всем будет плохо», — детским почерком было выведено на нем чем-то красным. Должна признаться, меня прошиб холодный пот. Все дурные предчувствия материализовались в кровавую надпись.
Я с трудом, заставила себя сделать несколько шагов и подойти к зеркалу. Затем попыталась пальцем стереть буквы. Надпись была сделана губной помадой.
— Не очень-то солидно для привидения, — сказала я себе. Было понятно, рука какого призрака писала эти строки.
Элиза приходила в спальню Мэгги за таблетками. Ей потребовалось не более минуты, чтобы взять их и оставить на зеркале надпись, которую и увидела тетя, вернувшись в свою комнату. Бедняжка Мэгги, с ее расстроенной нервной системой, к этому времени уже настолько уверовала в контакты с потусторонним миром, что легко поддалась даже на такую простейшую уловку. Но меня, однако, так просто не проведешь. Я внимательно изучила лежавшие на столике косметические наборы и нашла именно ту помаду, которой была сделана надпись.
Затем вышла в коридор и направилась в свою комнату.
Мэгги смотрела на меня с нетерпением.
— Теперь ты видела, что меня напугало. Неизвестно, что он может сделать тебе или всем нам. Ведь Бадди навсегда остался лишь ребенком, понимаешь?
— Мне кажется, вам лучше вернуться в свою комнату, — спокойно сказала я.
Мэгги с любопытством посмотрела на меня.
— Вам надо увидеть там кое-что своими глазами, — пришлось добавить мне.
Мы вместе вышли в коридор. Там я вспомнила:
— Думаю, Элизу тоже нужно пригласить с собой.
Теряясь в догадках, Мэгги постучала в комнату дочери и, когда та появилась, попросила ее пройти вместе с нами в спальню.
— Еще что-то случилось? — поинтересовалась Элиза.
— Да. И для меня, например, это очень важно, — ответила я. Открыв дверь в комнату Мэгги, я отступила в сторону, пропуская их вперед. Войдя, они разом вскрикнули и уставились на зеркало. Я тоже посмотрела туда. На зеркале была кровавая надпись: «Мама я не писал этого. Кто-то хочет тебя обмануть».
Глава двенадцатая
— Элиза, посмотри! — воскликнула Мэгги, подбегая к зеркалу, чтобы поближе рассмотреть послание. — Я знала это! Я была уверена, что Бадди не может так ненавидеть!
Я поймала злобный взгляд, брошенный на меня Элизой. Не было сомнений, что она поняла, кто автор второго послания. Так же, как и я знала, кто написал первое. Я объявила войну и перешла в наступление. У меня был жестокий враг, и схватка была неравной, поскольку мне были неизвестны цели кузины.
— Элиза, разве это не чудо! — воскликнула Мэгги, возвращаясь к нам. — О, Мари, теперь тебе не нужно уезжать! Бадди хочет, чтобы ты осталась! И подумать только! — Она повернулась к Элизе — Подумать только, что все это время мы позволяли морочить себе голову какому-то негодяю, выдающему себя за Бадди!