– Но я не могу все время об этом думать. Мне много о чем надо думать…
– И о чем же?
– Об уроках, например… Кира опустила глаза. Дед Георгий состроил ехидную мину:
– О мальчиках ты думаешь, а не об уроках… Вот и думай о них. Только хорошо думай. Как только гнев, ревность, обида, отчаяние начинают просачиваться в твою несчастную голову, сразу же начинай думать об уроках. А то останешься без мальчиков. – Дед засмеялся.
– Я не хочу.
– Чего ты не хочешь?
– Не хочу так. Хочу, как все.
– Страдать?
– А разве все страдают?
– Конечно.
– Нет, страдать я тоже не хочу…
– Хочу, не хочу. Тебя спросить забыли, чего ты хочешь… Давай будем исходить из того, что есть.
– А что есть?
– Если бы я знал… – Он обнял Киру, как обнимают солдата, идущего на войну. – Твой дед Иван намудрил с тобой, а инструкций не оставил. Так что в общем, ты в праве сама решать. – Он погладил ее по голове. – Но потом, когда станешь сознательной… А пока слушайся меня. И не кисни. Все не так плохо.
– А что хорошо?
– Хорошего – более чем достаточно. Ты красивая, умная девочка. Очень способная, кстати. Ты многое знаешь и многое умеешь. Впереди у тебя интересная, полная открытий и приключений жизнь.
– Ну и о чем же тогда волноваться? Можно жить, как живется. – Кира с надеждой подняла голову и посмотрела деду в глаза, но не нашла в них, к своему сожалению, особого оптимизма.
– Волноваться и не нужно. Нужно держать внимание и сохранять контроль в любых ситуациях. И помнить, что «красивая и умная» вовсе не значит счастливая – счастливой придется себя делать по-любому, а то, что ты знаешь и умеешь, вряд ли поможет тебе, а может даже и навредить. Тем, что ты можешь, лучше не пользоваться никогда – это оружие, которое должно находиться в чехле. А приключения… Они надоедают… И хочется покоя. А вот покоя у тебя точно не будет. Впрочем, надеюсь, я ошибаюсь…
– А вот мы еще посмотрим, – Кира резко высвободилась из объятий деда Георгия. – Не на ту напали. Мне все равно. Пусть будет так, как будет.
В субботу наконец-то выглянуло солнышко. Я с самого утра поехал в зал, где с толком и с удовольствием потренировался, потом – к Кире. У нее тоже было хорошее, бодрое настроение, она улыбалась, предвкушая два приятных дня.
– Кирочка, хочешь, я приобщу тебя к одному своему тайному ритуалу? Я провожу его один раз в несколько месяцев. Он приносит положительные эмоции и отнимает не более получаса.
– Хочу. Я все хочу. Давай, это будет наш общий ритуал. – Кира даже не спросила, о чем речь. – Поехали.
И мы помчались в сторону Пушкинского музея, куда я время от времени заезжал посмотреть картины Ван Гога. Они были выставлены не в главном здании, а рядом, в небольшой пристройке, слева от главного входа. Обычно я покупал билет, пробегал через несколько залов, задерживался на несколько минут перед тремя картинами Ван Гога и выбегал, заряженный энергетикой душевно больного голландца и хорошим настроением.
В этот раз я споткнулся уже на кассе.
– Будьте добры, два билета на Ван Гога.
– Ван Гог выставлен в главном здании, молодой человек. У нас он никогда не выставлялся. У нас только русская живопись.
– Не буду с вами спорить, уважаемая. Продайте нам два билета, а Ван Гога я найду сам за одну минуту.
– Молодые люди, я работаю здесь двенадцать лет, – сзади подошла еще одна женщина, похоже, контроллер. – Поверьте мне, вы ошибаетесь.
– Вокруг профанация, Кирочка. – Я, почему-то веселясь, потянул Киру вверх по лестнице.
Мы пробежали знакомые залы и очутились перед стеной, на которой всегда висели полотна гениального голландского пьяницы. Я в растерянности разглядывал картины с гарцующими гусарами в массивных рамах. А Кира, с определенным недоверием и легким удивлением, – меня. Наверное, я представлял намного более забавное зрелище, чем самодовольные гусары.
Когда мы покидали музей, бабушки язвили практически в один голос.
– Ну что, посмотрели своего Ван Гога, молодые люди? Вам же говорили… – Дослушивать мы по понятным причинам не стали.
Уже в машине, выезжая на набережную, я сказал:
– Может я и сумасшедший, но в своем сумасшествии я много раз рассматривал полотна так уважаемого мною Ван Гога именно в этом здании.