Люси наклонила голову набок, задумчиво провела указательным пальцем по своим губам и хмыкнула. В этом парне горел огонь: яркий, завораживающий, светлый, словно день. Но языки этого пламени окутали тело, стягивая, что путы, не давая освободиться от него. Одно неверное движение — и Локи просто потеряет себя, истлеет под гнетом света. Видимо, поэтому он с виду казался таким оживленным, активным. Внутри болело. И скорее всего, причиной этой боли являлось прошлое.
— Покажись, — она скользнула взглядом по помещению магазина.
Через секунду в трех шагах от нее, будто из ниоткуда, появился яркий силуэт, затем он приобрел форму — девушка с темными каштановыми волосами, чистыми глазами фиалкового оттенка и игривой улыбкой.
— Ты хранитель того парня? — незнакомка указала на Нацу, который сейчас заполнял какую-то документацию.
— А ты — того, — кивнула на Локи Люси, изучая девушку, — верно?
Шатенка медленно подошла к ней и заглянула в глаза, разглядывая темный оттенок.
— Кана, — чуть прищурилась, — уже шестую сотню лет служу хранительницей.
— Я только двадцать шестой год, — немного удивленно воскликнула та, а затем опомнилась и представилась в ответ: — Люси.
Кана спокойно вздохнула и оперлась на ближайшую стойку с футбольными мячами.
— То-то я думаю, где же видела тебя, — задумчиво протянула, накручивая на палец вьющуюся прядь, — в том году была одна крупная авиакатастрофа…
— По моей вине, — горько продолжила Люси и опустила голову.
Услышав смешок, она тут же подняла глаза на собеседницу.
— Разве ты можешь винить себя в том, что обрела божье благословение? — Кана снисходительно улыбнулась. — Остальных было не спасти. Они бы погибли в другой раз.
— Их всех можно было сп…
— Нет, — строго отрезала Кана, тут же изменившись в лице, — в авариях и прочих несчастных случаях ради спасения одной души погибают лишь те грешники, кому не дана возможность очиститься.
— Я думала, она есть у всех, — Люси невольно сглотнула, утопая в омуте фиалковых глаз.
— В этом мирке каждый смертный погряз в гнили, — усмехнувшись, презрительно произнесла та, — и не каждому под силу из нее выбраться.
Молча переваривая только что узнанное, Люси боялась сказать даже слово. Впервые за двадцать шесть лет хоть кто-то пролил свет на ее сомнения. Хоть кто-то заставил задуматься, а действительно ли она виновата?
— А этого, — она вдруг заметила идущего наперерез им рыжего, — Локи, его можно спасти?
— Тоже заметила? — Кана проследила за ним взглядом и прищурилась, горько вздохнув.
— Так что насчет него?
— Можно, — кивнула, увернувшись от него же, проходящего к другому клиенту, — я уверена, что можно. Но на него сложно повлиять, поэтому меня и отправили присматривать за ним, — улыбнулась уголками губ, — в этом деле я одна из лучших.
Она смеясь почесала затылок, из-за чего рукав ангельского одеяния немного приоткрыл предплечье.
— Ты… — Люси заметила на нем черную татуировку со знакомым узором. — Ты та самая Сияющая Фея, так ведь? Тебя на самом деле зовут Кана, значит?
Та медленно посмотрела на свою руку, а затем звонко рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
— Мое настоящее имя действительно знают немногие, — наконец-то сказала она, — а ты обо мне наслышана, я вижу.
— Конечно, — Люси активно закивала, внимательно разглядывая новую знакомую, — тебя часто ставят в пример другим хранителям. Столько душ очищено с твоей помощью! Тысяча триста… — задумчиво почесала лоб, пытаясь вспомнить деяния этой известной хранительницы.
— Тысяча триста шестьдесят восемь, — утвердительно кивнула Кана, — из них девятьсот служат Господу со времен своего перерождения.
— У меня всего четыре, — с усмешкой произнесла Люси, — и только один сейчас ходит хранителем.
Прошедший рядом Нацу привлек их внимание. И если Люси сразу же повернулась к Кане, то та внимательно всматривалась в него. Она будто читала его душу, вылавливала со дна глаз картинки из прошлого и глубоко дышала, пытаясь распознать запах грехов.
— Если ты его спасешь, — она медленно говорила, растягивая слова с непонятной интонацией, — то сравняешь со мной счет.
Люси замерла, почувствовав какое-то жжение в пальцах.
— Его чистая душа стоит столько же, сколько душ я очистила за свои шестьсот с лишним лет, — Кана серьезно посмотрела на нее и сожалеюще усмехнулась.
— Он настолько погряз в грехах? — запинаясь, спросила. — Я не почувствовала.
— Нет, — отрицательно махнула и вновь глянула на Нацу, — он уже отделил себя от них, но продолжает тащить, будто монолит. Если ты сможешь распутать цепи, которые связали его, то этот груз исчезнет и душа переродится.
Неуверенно кивнув, Люси медленно обернулась на своего подопечного.
— Постарайся достучаться до него, — шепнула Кана напоследок и тут же исчезла, скрывшись в своем пространстве, отдельном от иных хранителей.
Мышцы заныли тягучей болью. Дрожью пробежался страх по фарфоровой коже, не имеющей изъянов, кроме как одного шрама на груди. Воздух неприятно скреб горло и легкие, навязывая ненужные мысли.
— Ну, вот и все, — послышался довольный голос Драгнила, — рабочий день закончился. Можете идти по домам, — он радостно махнул работникам и сам направился в подсобку, чтобы переодеться в повседневную одежду.
Люси вздрогнула, вцепившись своими тонкими пальцами в плечо. Почему-то сейчас она боялась. Боялась не очистить душу Нацу, а наоборот — оттолкнуть его, скинув с обрыва вместе с этой тягостной ношей. Она боялась его смерти в образе неспасенного грешника. Уж лучше тогда быть очищенной душой, которой даровано светлое небо и, в некоторых случаях, божья вера.
Страшнее всего для хранителя — наблюдать, как сгнивает тлеющая душа грешника, когда-то бывшим его подопечным. За это не наказывают отдельным образом сверху, потому что сам вид истомленной души, что прикована к земле либо темницам Ада является наказанием. Для живого эти ощущения сравнимы с ощущениями, когда расплавленным железом выжигают клеймо на коже.
Для ангелов это клеймо остается на крыльях в виде черных перьев. Избавиться или же вымыть их невозможно. Это основы из основ, которым учат хранителей, предостерегая от бед.
— Люси, — ее мягко окликнули.
Опомнившись, она заметила стоящего перед собой архангела с яркими, светящимися бирюзой крыльями и пепельными волосами.
— Мираджейн? — удивившись, спросила.
— Я пока присмотрю за Нацу Драгнилом, — она говорила серьезно, хоть на лице и виднелась улыбка, — тебя вызывают в Совет.
— С-совет? — запнулась, понимая, что сейчас придется посетить то место, которое видела лишь два раза в своей перерожденной форме: сразу же после перерождения и во время посвящения в хранители.
— Поспеши, — бережно потрепала по плечу.
Люси настороженно кивнула и, показав на свет свои крылья, блистающие золотом солнца, взвилась в небо. Километры пролетала за доли секунды, распарывала облака, пытаясь разыскать в уме причину столь внезапного вызова.