Прокашлявшись, Трэз отложил телефон.
— Ты голодна?
— Не особо.
— Хочешь пить?
— Нет.
Он затеребил покрывала.
— Достаточно тепло?
Нахмурившись, она приподнялась, устраиваясь выше на подушках. С улыбкой посмотрела на него:
— Я рада, что пришла сюда. Поговорила с тобой и… занялась чем-то еще.
— Правда? — Его глаза, его красивые миндалевидные глаза метнулись к ее. — Честно? Мне кажется, я был слишком груб с тобой, когда ты…
Она улыбнулась еще шире.
— Сейчас я окончательно лишилась девственности.
Он покраснел. На самом деле покраснел, красные пятна выступили на его высоких скулах.
— Я боялся, что причинил тебе боль.
— Вовсе нет. Когда мы сможем повторить…
Трэз внезапно и громко закашлялся, и ей пришлось похлопать его по спине, прежде чем он снова смог дышать.
— Ты в порядке? — спросила она, все еще улыбаясь.
— Эм, да. Просто ты знаешь, как меня удивить.
На мгновение она вспомнила, как пришла в Святилище. Хотя в тот раз у нее было Окостенение, она поняла, в какой момент появился Трэз. Это было чудо. Но откуда он узнал?
— Как ты нашел меня в Святилище?
Он медленно покачал головой.
— Ты не поверишь, если я скажу.
— А ты попробуй.
— Дева-Летописеца. Я был в своем клубе, разбирался с проблемами… с Рейджем и Ви. И внезапно из ниоткуда… появилась фигура… черная мантия, свет из-под краев одежд, голос, который я слышал внутри, — он постучал по голове, — а не ушами. Следующее, что я понял? Я… в общем, я был с тобой.
Сейчас она теребила покрывала.
— Мне очень жаль.
— О чем?
— Что ты видел меня такой. Обо всем этом.
— Гребаный ад… я уже говорил, ты же не напрашивалась на это!
— Знаю, но все же. Хотела бы я… — Она попыталась запрокинуть голову, чтобы посмотреть на потолок, но шея сильно болела.
— Тебе больно.
— Ничего нового. После… я всегда чувствую себя так.
Похоже, увиливать могут двое.
— Это так неестественно, — выпалила она.
— Что?
Ей пришлось повернуть торс, чтобы хорошенько взглянуть на него. Рассеянно она заметила, как хорошо его темная кожа смотрелась на белых простынях, от контраста, казалось, сияло и то, и другое.
Селена попыталась подобрать слова.
— Мне кажется, будто между нами есть эта огромная… не знаю, пропасть или что. Это не логично. То есть, ты рядом со мной… мы запинаемся за определенные слова, темы, которые не хотим обсуждать. Это просто… ну, отстой. Потому что конкретно сейчас? Это — хорошая часть. То есть, ну, посмотри на меня.
Она подняла свободную руку и, широко растопырив пальцы, начала их сгибать.
— Способная двигаться и в сознании — так намного лучше, чем то состояние, в котором я была, правда? — Он просто продолжал смотреть на нее, и она почувствовала себя дурой. — Прости, видимо, это звучит странно…
Трэз наклонился и прижался к ее губам в поцелуе.
— Нет. — Он отстранился. — Это… Я знаю, что ты имеешь в виду. Это не безумие, и ты права. Сейчас — хорошая часть…
— Ты такой горячий.
Трэз в очередной раз закашлялся.
— Черт побери, женщина. Чего ты добиваешься?
— Я уже сказала прошлой ночью… ой, а который сейчас час? Так или иначе, я уже говорила, сейчас я буду предельно откровенна.
Он опустил веки.
— Я совсем не против честности. Поэтому позволь поинтересоваться: если возьму тебя на руки и отнесу в душ, ты…
— Встану ли я на колени под горячей струей, чтобы выяснить, так ли ты хорош на вкус, как я запомнила?
В этот раз раздался не кашель. Не что-то сознательное. Частично рык, частично — стон, с хорошей толикой мольбы, словно он был готов просить о…
Самый сексуальный звук, который она когда-либо слышала.
— Это «да»? — протянула она.
Он снова поцеловал ее, в этот раз крепче. И дольше. Потом пригвоздил ее горящим взглядом.
— Черт, до смерти хочу попасть туда…
Когда Трэз снова заставил себя замолчать, Селена сама ощутила, как ее поразило это слово. Когда речь шла о них двоих, один и правда умирал. Она, не он.
— Прости, — прошептал он. — Я никогда больше не произнесу этого слова.
— Все нормально. — Она заставила себя улыбнуться. — Давай смоем наши заботы…
— Я найду лекарство от этого, — сказал он мрачно. — Селена, я не позволю тебе проиграть битву. Я в прямом смысле вылезу из кожи вон, чтобы ты осталась рядом… и никакой пропасти, между нами будет только наша кожа… наши души.
Слезы прилили к ее глазам, и она усилием воли сдержала их. Протянув руку к его лицу, она пробежалась пальчиками по красивым чертам.