Когда призрачное существо растворилось полностью, ощущение давления, злой радости, сухого пронизывающего холода резко спало. В пустой и теперь уже затихшей подворотне на коленях сидела женщина. Ее глаза были закрыты, но из-под век сочились слезы. Женщина держала руки так, будто обнимает ребенка… Ребенка, которого больше нет в мире живых.
— Девочка моя, — прошептала Лиза еще раз и начала медленно клониться в сторону, заваливаться на бок.
Стас подскочил к ней первым, успел поймать до того, как Лиза ударилась бы головой о промерзший асфальт.
— «Скорую»? — обеспокоенная Ксюша уже держала в руке смартфон.
— Как ни странно, нет, — Стас проверил пульс Лизы. — Она просто без сознания.
— Давайте ее в машину, — распорядилась Полина.
Митька помог другу поднять женщину на руки, перехватил у него ключи. Девушки собрали цепь и поспешили следом. Ксюша выскочила из подворотни вперед подруги и обернулась, чтобы посмотреть на нее. Вечно деловая и собранная, Полина беззвучно рыдала, вытирая слезы рукавом куртки с нашитыми на нем цепочками.
13
Лиза открыла глаза и уставилась в незнакомый потолок. Собравшиеся вокруг нее люди заволновались.
— Как вы себя чувствуете? — участливо спросил молодой человек в смешных круглых очках. Лиза вспомнила его, вспомнила их всех.
— Никак, — ответила она Митьке и попыталась сесть.
Второй парень из этой странной компании тут же помог ей, придержал, заботливо поправил подушки. Лиза, как выяснилось, пришла в себя в какой-то большой просторной комнате. Она сидела на диване, укрытая пледом. Все четверо, команда, называющая себя клубом охотников за привидениями, расселась кругом в разномастных креслах.
— Может, кофе? — предложила высокая девушка с очень строгим выражением лица. Она старалась казаться невозмутимой, только ее выдавали покрасневшие глаза и нервные движения, когда она накручивала на палец длинную волнистую прядь, выбившуюся из прически.
— Не знаю, — честно ответила ей Лиза. — Вообще я хотела просто умереть. Уйти вместе с моей дочерью, но…
— Она простила вас в самый последний момент, — сказал вдруг тот самый молодой человек, который помогал ей подняться.
Лиза вспомнила, что его зовут Стас. А деловую девушку — Полина. В комнате была и еще одна девушка, робкая и тихая. Ее звали Ксюша. Сейчас Ксюша сидела напротив Лизы и просто смотрела, грустно и как-то… с пониманием, что ли?
— Простила, — кивнула Лиза, отвечая Стасу. — Хотя она всегда такая упрямая… А вы… Как вы узнали?
— Простите, — парень замялся. — Я просто слышал вас и ее…
— Вот как… — Лиза не удивилась, ответила, скорее, машинально.
— Она вас очень любила, — произнесла Ксюша все так же робко и тихо.
— Потому и погибла, — голос Лизы дрогнул. — Знаете… Мне бы и бог не дал уйти с ней. Я не заслуживаю. Я должна искупить. И буду искупать еще многие годы. Это только моя вина.
— А вот тут вы не правы, — ровно, но твердо заметила Полина. — Не вы виноваты. А тот, кто с вами все это сделал. С вами и вашей дочерью.
— И все равно это моя вина, — Лиза тяжело сглотнула. Стас тут же стремительно поднялся и поспешил на кухню. Буквально через минуту он вернулся со стаканом воды.
— Спасибо, — Лиза приняла стакан и даже попыталась улыбнуться. — Я жила в очень маленьком городке, где все друг друга знают. И я встречалась с женатым мужчиной. В целом все было хорошо. Но я забеременела. И сразу решила оставить ребенка. Он не стал настаивать… — Лиза сделала неопределенный жест, и все кивнули, понимая, что речь идет о возможном аборте. — Но это же маленький городок, — напомнила она. — Я не хотела неприятностей и уехала. Он дал мне с собой приличную сумму. И потом еще высылал денег… Года три. А потом как-то забыл, и все. Вот мы с малышкой Галкой и оказались тут. Потом был еще мужчина…
— Тот ваш сожитель, которого посадили? — спросил серьезный Митька и тут же смутился: — Простите.
— Было, — кивнула ему Лиза. — И он был. Но был и другой. Лучший. Как мне казалось. С ним жизнь была праздником. Вечным веселым праздником. С музыкой, клубами и наркотиками. А потом он просто исчез и…
Она печально развела руками. Чуть помолчала. И начала совсем другим тоном, с грустью и виной в голосе:
— Знаете, я это хорошо помню. Я проснулась утром. А на щеке моей дочери синяк. Я понимала: это я ее ударила. Я знала, что делала это раньше… Я так долго плакала, просила у Галки прощения. А она только гладила меня по голове, будто это она взрослая, а я ребенок. И все повторяла: «Ты моя мама…» Тогда я пошла в диспансер. Мне надо было лечиться.