- Свои загадки я обычно решаю сталью, - коротко отвечает Ровенралл, поддерживая иллюзию вежливости. И довелось же только нарваться на болтунью! Или болтуна?
Ровенралл вдруг осознает, что никак не может сообразить, какого пола рыжее существо с лютней. Фигуры в балахоне не оценить, все данные скрыты, по голосу и лицу не определить.
- Сталь хорошо решает только те проблемы, которые сама же и создает, - назидательно поднимает палец менестрель, а затем ловко извлекает из-под стола высокий и тонкий кувшин, словно бывалый фокусник - кролика из шляпы. - Условимся так, о великий воитель, не ищущий компании - я тебе загадаю три загадки. Ответишь - исчезну, как не бывало, и докучать не стану, а после песню сложу о премудром эльфийском лорде. Не ответишь - придется тебе со мной пить и беседовать. Честное пари, что ни говори!
Лорд несколько секунд смакует вино, пытаясь сообразить, как лучше поступить с этим наглецом. С одной стороны, совсем скоро дела этого мира уже перестанут его волновать, и будь что будет. С другой - с певцами ссориться опасно; перо сильнее меча, а память порой бывает долгой, и не всегда доброй. Но... черт побери, как хотелось просто посидеть в тишине и одиночестве! Скоро этого и вовсе не будет, ни в реальности, ни... А и никакого второго «ни» не будет скоро.
Ровенралл улыбается, глядя на менестреля - и кивает, удивляя сам себя. Зачем? Скоротать время до прибытия Анвилханда и своей гвардии он мог и без какой-либо компании. Но от этого рыжего существа во все стороны плещет такая заразительная энергия, что удержаться почти невозможно. Ровенралл снова чувствует себя почти молодым и зеленым - тем самым юнцом, который с трепетом спускался в орочьи подземелья в поисках утраченных артефактов айлэнат - и его безудержно манит запах приключения. Скорее даже Приключения, с заглавной буквы.
Где-то внутри поднимает голову светлая грусть о том, что все самое интересное, как обычно, случается под конец, и времени нет ни на что.
- Я принимаю твою игру, менестрель, если ты скажешь, как тебя зовут, - мягко отвечает лорд, салютуя рыжему существу хрусталем. - И как к тебе обращаться.
- Меня зовут Вольпе, - хитро улыбается менестрель, накручивает на палец рыжую прядь и подмигивает тем глазом, который она не закрывает. - А обращаться ко мне можешь как угодно. Хоть горшком зови, да в печь не ставь, а поставишь - так вынуть не забудь, а то пожар начнется, печь взорвется, дом сгорит да хутор спалит.
- Ты мужчина или женщина? - вздыхает Ровенралл; разговаривать с этим (этой?) рыжим сложно.
- Я - менестрель, - веско отвечает Вольпе и раскачивается на стуле так, словно тот - ярмарочная карусель в день окончания года. - А перед искусством, как известно, все возрасты равны, а все личные местоимения ему покорны без остатка.
- Твой рот когда-нибудь вообще закрывается? - пальцы лорда выбивают дробь по полированной темной столешнице.
- Рот да ушей, да завязочки пришей, а коли не пришить, а зашить, так можно в ухо получить, - совершенно серьезно, скороговоркой и без запинки выдает Вольпе, и тут же перехватывает инициативу, идя в наступление. - А теперь скажи, милорд, у какого ветра не бывает запаха?
Ровенралл откидывается на спинку стула, пристально разглядывает менестреля. Тот постоянно в движении - поправит челку, прищелкнет пальцами, качнется на стуле; а то вдруг замрет на секунду, а потом снова принимается что-то делать. Будь под рукой лютня, так он бы точно тренькал без перерывов на обед и сон. Но и загадка хороша; лорду приходится как следует поразмыслить, пока решение не приходит само собой.
- У ветра перемен, - отвечает он, салютуя бокалом. - Первая загадка за мной, как я вижу.
- Ветер перемен обычно пахнет кровью, да только это уже совсем другая метафизика! - неожиданно хохочет Вольпе и показывает лорду большой палец. Руки у него (у нее?) ухоженные и приятные взгляду, а на среднем пальце кольцо в виде странного треугольного зверя. - Что ж, тогда задам тебе загадку потруднее.
Ровенралл делает неопределенный приглашающий жест рукой; я готов, говорит он, так что давай побыстрее. Лорда неожиданно затягивает эта странная и такая неуместная игра. Стоило бы подумать о смерти и доблести, которые ждут его вскоре; вместо этого он с каждым словом Вольпе наполняется жизнью и жаждой ее.
Как жаль, что выбор уже сделан.
- У моего меча нет ни клинка, ни рукояти, а разит он вернее всех прочих мечей, вместе взятых. Ни стены его не остановят, ни врата, и доблесть будет бесполезна, - нараспев читает Вольпе. - И лишь любовь, что в сердце тлеет, способна отвести удар.
Ровенралл прищуривается. Возможно, он видит слишком много в малом. Возможно, ему просто хочется остаться тут, и он цепляется за каждую ниточку, но... откуда менестрель, который знает о его выборе, появился в этом дальнем захолустье точно в этот момент? Не иначе, как Летописец снова играет, подсовывая самые невероятные переплетения личных историй, и в этот узел угодил вместе с ним еще и рыжий апдепт (или адептесса? Такое слово вообще есть, интересно?) лютни и головоломки.