- Если бы бороды делали из металла, а доспехи из волос, то что дворфы ценили бы больше, интересно? - Вольпе, изрядно хмельной, откинулся на стуле так, что тот встал на одну ножку. - Приветствую, мастер. Я - Вольпе.
- Ровен, это мужик или баба? - Анвилханд с минуту придирчиво разглядывает Вольпе, а затем, махнув рукой, обращается к другу.
- Это менестрель, - веско отвечает Ровенралл.
- А оно нам нужно?
- Оно уже с нами, так что теперь уж никуда не деться, - эльфийский лорд со смехом разливает остатки вина по бокалам. - Ты не видел на дороге моих знамен?
- Я шел тайными тропами под горой, а потом с востока через лес, так что никаких знамен не видал, - со вздохом Анвилханд принимает вино и подозрительно обнюхивает бокал. - Опять кислятиной своей поить будешь? Просил же - не приглашай меня, если в плане работ не стоит перерыва на пиво.
Ровенралл открывает рот, чтобы ответить другу в тон, когда снаружи что-то меняется. Гомон сонного и ленивого городка сменяется тревогой, разлитой в воздухе. Звенит тревожный колокол, и голоса торговок на маленьком рынке сменяются криками страха и предупреждения.
Затем глухо, надрывно звенит большой набат в руинах дворца на холме, и дверь Дома Удовольствий распахивается. В ней возникает та самая миловидная девушка, что улыбалась Ровенраллу на улице, с криком:
- Спасайтесь! Орки! Орки спусти-..
Из ее груди вырастает наконечник грубой зазубренной стрелы, и красавица безмолвно валится на окровавленный пол Дома, который только что перестал иметь что-либо общее с удовольствием.
- Похоже, судьба требует от меня взяться за меч вместо лютни, - вздыхает Вольпе, падает вместе со стулом и поднимается уже совершенно трезвым.
- Да хоть гадость эту пить не пришлось. Иэх, разомнусь! А то засиделся я что-то в Семи Наковальнях, - ворчит Анвилханд, и в руке у него появляется устрашающего вида топор. Анвилханд вообще всегда ворчит, но на то он и дворф.
Ровенралл же просто обнажает свой меч - легкий, слегка изогнутый листовидный эльфийский клинок, и подхватывает от стены щит.
- Время творить легенду, господа, - говорит он. - За мной.
И перешагивает через убитую обольстительницу, решительно покидая Дом Удовольствий.
Набат над Лераном заходится в глухом надсадном гудении, как будто кому-то еще неясно, что в рай вломились злые и дикие звери.
Глава 3 - Падение Рая
Бросьте армию в место смерти, и она будет жить.
Сунь-Цзы, «Искусство Войны»
Под тревожный набат и злое пение черных стрел он делает шаг из Дома Удовольствий. Щит из трижды благословенного леарского дуба поднят над головой; клинок из закаленного элементиума светится холодной голубизной, словно мечи героев далекого прошлого, что выходили на бой против полчищ тьмы и ужаса. Анвилханд следует за ним, и забрало дворфийского шлема подобно маске, что устрашает врагов. Прибившийся менестрель не торопится к смерти, и держится в стороне.
Группа сформирована автоматически. В этом прекрасная часть «Сказаний» - стоит только нескольким игрокам оказаться в зоне, где что-то происходит, как система сама услужливо сформирует группы, мягко подтолкнет к взаимодействию. Маленький шаг для системы, и огромный прыжок к удовлетворению от процесса для всех робких и застенчивых, кто никогда не стал бы собирать группы самостоятельно.
Ровенралл и сам таким был однажды, несколько лет назад. Сегодня для него это уже неважно. Вольпе бьет по струнам, и голос менестреля звучит высоко и отчетливо, перекрывает крики и лязг железа с восточной стороны деревни. Система услужливо отображает бафы - больше здоровья, больше выносливости и сопротивления урону. Волшебные песни будут сменяться одна другой, пока бой не закончится, а если певец сменит лютню на меч, то продержатся еще некоторое время, давая ему самому использовать собственные усиления.
На площади перед Домом Удовольствий лежат тела, не меньше полудюжины. Орки накрыли городок ливнем стрел, и вот его жертвы. Длинные толстые стрелы с грубым черным оперением торчат из эльфийских селян, словно монументы ужасам войны. Но Ровенралл не обращает на них внимания, перешагивает через трупы и решительно направляется на восток - оттуда звучат гортанные крики, волчий рык и лязг железа. Несколько домов на окраине Лерана уже горят, и едкий черный дым уносится в небо. Горные орки, как всегда, пришли жечь и убивать, а выживших угонят в рабство на рудники, или продадут ниджерат для удовольствий и гладиаторских боев в темных невольничьих ямах Морренглейда.
Улица, ведущая с площади, широкая и просторная. У Лерана нет стен, и здания не жмутся друг к другу, как в больших городах - между палисадниками не меньше десяти шагов ухоженной брусчатки. Дым стелется все ниже; горит все больше домов.