- Жаль пускать по ветру такой красивый и милый уголок, - походя замечает Вольпе в перерыве между песнями, и пальцы менестреля светятся магией, что перепрыгивает с них на струны лютни. - Редко где встретишь такую тишину да благодать.
- Как по мне, так тут не хватает нормальной стены и нормальной стражи, - бурчит из-под шлема Анвилханд. - Ну, где там эти орки? Стрелять научились, а в бой пойти боятся, что ли?
Ровенралл молчат, и глаза эльфийского лорда горят холодным пламенем. Сенешаль должен привести его гвардию, но до того момента еще нужно продержаться. Как именно все произойдет? Ему просто не дадут возродиться у ближайшего храма Омаэ? Или Летописец придумал для него другую, более извращенную историю?
Додумать он не успевает. Мимо бегут с паническими криками горожане - женщины и дети. Мчатся молодые эльфийки, таща за собой детей или прижимая к груди младенцев, спешат почтенные матроны, подобрав юбки. Женский визг перекрывает гвалт схватки, что бушует невдалеке.
Первый волчий всадник выныривает из дыма. Коренастый, едва ли полтора с небольшим метра бурый орк, бугрящийся мускулами и восседающий на огромном варге замирает на секунду, оценивая обстановку. Он только что прорубился через жидкий строй городского ополчения и уже готов рвать и рубить безоружных селян. Кривой ятаган взлетает над головой и опускается вниз, прямо на спину бегущей женщины...
Почти. Щит Ровенралла оказывается на пути в последний момент, и черная сталь отскакивает от зачарованного дуба. Оскаленная волчья морда брызжет слюной в лицо эльфу, но тот не обращает внимания. Удар меча словно росчерк синих чернил, ставящих жирную точку в жизни этого порождения Змеиного Хребта; орк валится из седла. Топор Анвилханда, словно таран, бьет варга в бок, и тот падает, скулит, бьется в агонии, пока второй удар Ровенралла не прекращает его мучения.
Иногда эта игра кажется слишком реальной.
Следом за всадником следуют другие. Пешие и в седлах, вперемешку с отступающими эльфами. Ополченцев ничтожно мало, и вооружены они легко - короткие копья, каплевидные щиты, конические легкие шлемы с узкими изящными стрелками. Стража рая, которая не удержала зверей у его врат.
Меч Ровенралла разит без промаха под разливающуюся между рваных клочьев черного дыма песню Вольпе. Горячая темная кровь заливает его все больше, и своя, и чужая. Эльф и дворф сражаются вместе, прикрывают отступающих леранцев; Анвилханд - словно пущенная с горы лавина, Ровенралл - как воплощение самой Войны. Удары сменяются финтами, финты - уходом в глухую оборону. Брызги крови летят во все стороны вместе с отрубленными конечностями. Тяжелое дыхание и боевые кличи смешиваются в грубую какофонию. Рыжий менестрель вращается волчком, крутится смертельной юлой, и узкий длинный эсток разит без промаха. Это существо не чурается ни песни, ни битвы, и Ровенралл внутренне благодарен, что не ответил на третью загадку Вольпе. Без песен и их бафов пришлось бы туго.
Анвилханд в одной руке держит топор, в другой - здоровенный мушкетон, украшенный изображениями бородатых лиц предков. Глухой рокот выстрела почти оглушает сражающихся рядом, и отправляет ближайшего орка в полет, превращенного в решето картечью. Перезарядить ему не дают; дворф принимает орочий ятаган на топорище, с глухим ревом откидывает своего дальнего родича прочь могучим бронированным пинком, но на него тут же наседают еще трое. Вольпе оказывается рядом; выпад, финт, танцующий уход прочь от яростной контратаки. Черный грубый клинок сплетается с эстоком, который уводит мощь удара в землю - и рипост, точный, безжалостный и смертельный! Дворф отступает, подставляя топорище и наплечник под удары. Орочьей стали элементиум не по зубам, но врагов слишком много, не размахнуться толком в этой толчее.
Ровенралл приканчивает своего противника, разукрашенного белыми и черными линиями ритуальных боевых татуировок, и словно молния бросается на выручку. Удар щитом - и первый орк летит наземь, оглушенный и отброшенный. Выпад - и второй валится, заливая брусчатку темной порченной кровью. Дворф, против которого остался только один, вопит что-то на своем наречии - и подставляет шлем прямо под вражеский ятаган.
Орк еще успевает удивиться, когда его оружие ломается о гребень элементиумого шлема. Потом дворфийский топор лишает его обеих ног, и больше удивляться он не может, истекая кровью под треск пожара и вонь горелой извести.
Больше и больше орков выныривают из дыма, мчатся по улице, вступают в бой. Не меньше дюжины тел уже украшают брусчатку, но противников много, много больше. Ровенралл откидывает очередного и ловит момент, чтобы оглядеться. Ситуация отчаянная; их трое против Омаэ ведает скольки противников. Ополченцы отступили и теперь кто-то в доспехе побогаче - сотник, видимо - пытается собрать их в подобие боевого порядка. На молодых лицах только ужас и отчаяние. Не готовила их жизнь к такому.