Джатай выдыхает, прикрывает глаза и концентрируется. Затем распахивает их и голова тут же идет кругом; он смотрит на степь с высоты полета беркута. В птичьем зрении все иначе. От края до края неба расстилается великое море ковыля, переливающегося, словно морские волны. Тут и там на этот холст скупой рукой Ильфиды рассыпаны водопои, ручьи и речушки, шуршащие в камышах и в них же исчезающие, стоит только пригреть солнцу. Стада сайгаков и джейранов, табуны диких лошадей и стаи голодных волков, одиноких корсаков и стайки грызунов - все видит беркут со своей высоты.
Все как настоящее.
Все и есть настоящее.
Группа двуногих вокруг легких деревянных повозок под лениво хлопающим на ветру флагом привлекает внимание не сразу. У беркута в голове свои мысли; заставить его думать, как человека, нельзя. Двуногих он за добычу не считает, если только хозяин не прикажет прямо выклевать кому-то глаза или вырвать горло острыми когтями. Кань снова кричит, подтверждая, что нашел искомое, и закрывает глаза.
Открывает их уже Джатай.
- Что-то видишь? - Инэ говорит отрывисто, экономит дыхание; пыль в степи беспощадна. - Кань беспокоится.
- Вижу, - так же коротко отвечает Джатай, придерживая коня. - Мы их нашли. Передай Самрану.
Девушка разворачивает коня и пуще летящей стрелы мчится обратно, сообщить их баадуру добрую весть. Этих нарушителей Тулпары выслеживают уже некоторое время, и теперь, наконец, след привел их в нужное место на самой южной границе улуса Самрана. Почему-то было так важно найти именно этот караван; баадур даже лично поехал со своими нукерами, а не послал Джатая разбираться самостоятельно.
Беркутчи придерживает коня, позволяя остальным нагнать передовых.
- Шайтаново семя, ну и горазды же они бегать, - Самран в своем богатом наборном доспехе, убранном золотом и камнями, подъезжает справа. - И как только ухитряются со своими телегами и скарбом?
- Скарба у них немного, зато есть флаг, - отвечает Джатай, глядя в сторону горизонта. - Много ли контрабандистов ходят под своими знаменами по степи, баадур?
- Вот и спросим у них, когда догоним, - ладонь Самрана рубит воздух, отсекая всякие возражения и домыслы. - Эй, джигиты! Алга!
Джатай отмечает для себя нежелание командира отвечать, но делать нечего - он ведет остальных туда, где беркут увидел повозки под флагом. По прямой, полетом стрелы, это едва ли четверть часа. Кони идут хорошо, резво, никто не спотыкается и не отстает.
Караван ушел в распадок между двумя пологих ковыльных холмов. Они сами себя загнали в ловушку. Но и Тулпарам приходится поторапливаться; еще немного, какая-то лига, и нарушители скроются за межевой чертой Кхайвы, одного из Тринадцати городов. С шакан-теаргеттами у Самрана перемирие и торговый договор. Никак нельзя его нарушать кровопролитием, по крайней мере, пока баадур так не прикажет.
Повинуясь команде, шаардэн делится на две равные лавы, огибая холм с противоположных сторон. Джатай и Инэ едут в той, что закроет караван с тыла, Самран сам ведет противоположную. Один из его нукеров разворачивает белое и зеленое знамя Тулпаров, и кажется, что геральдический скакун на нам сам плывет по морю серебристого ковыля.
- Стоит спросить, зачем они тут, - коротко говорит Инэ, когда Самран скрывается с глаз. - Убивать вот так просто не люблю.
- Просто помни, что это игра, и наше в ней участие зависит от Самрана, - так же негромко и коротко отвечает Джатай. - Делай что он делает. Тогда все устроится.
- Я сделаю. Но это не значит, что мне нравится, - Инэ оставляет за собой последнее слово, ударяя коня пятками в бока.
Они переходят на рысь. Кони у Тулпаров самые быстрые, что только может родить великая степь; баадур не скупится. Для теаргетта развитая сфера Войны означает еще и навык в верховой езде, и мастерство конного боя, уступающий разве что эльфийскому. Система «Сказаний» работает от истории, а не наоборот; она так проста или так сложна, как хочется использующему ее.
Джатаю плевать на цифры, навыки и синергии. Он просто любит бьющий в лицо ветер, запах ковыля и чувство свободы в бескрайней степи. Самран ему дает всем этим наслаждаться, и потому беркутчи сражается за Тулпаров. У Инэ другая история. Возможно, поэтому они так и близки.
Когда лава огибает холм, вылетая в распадок, их уже ждут. Караваном командует сообразительный и остроглазый человек, и за несколько минут они успели выстроить подобие вагенбурга, сомкнув повозки между собой и укрывшись за ними.