Арчи рассказал, что Флитвик, комментируя кляксы первокурсников, поставил Гэмпа в пример, и его буквально осадили с просьбой достать такие же ручки. Снейп же будто бы не заметил ровного письма и отнёсся как к данному — пожалуй, хотя бы в этом декан оказался беспристрастен к Слизерину.
— Кабинет директора, — сказал Тео, бросив горсть пороха в камин. Огонь вспыхнул зелёным — и вот, мгновение спустя, Тео был в другом месте замка.
Директор Дамблдор, без шляпы, но в причудливом узоре защитных чар и заклинаний на одежде, восседал за столом, полном артефактов. У Нотта зарябило в глазах.
— Мистер Нотт, прошу вас, присаживайтесь. Прошу прощения, мне стоило отнестись внимательнее к Патронусу мадам Помфри в тот раз, но, увы, дела меня отвлекли. Я надеюсь, ваша голова не сильно болит?
— Простите, господин директор?
— Поппи рассказала мне, на какие симптомы вы жаловались. Скажите, какого цвета… — он на мгновение задумался. — Какого цвета защитные чары на шкафу левее вас?
Шкаф слева от Тео мерцал разными цветами. Его ящики и дверцы в основном светились синими чарами, а некоторые — мерцали с рыжим проблеском.
— Великолепно! Тонкий дар, мистер Нотт, — Дамблдор улыбнулся и даже захлопал в ладоши. — Предыдущий раз мне встречался такой случай уже тринадцать лет назад! Да-да, — он встал со своего места и задумчиво прошёлся вдоль стены с портретами. — Как же быстро летит время.
Портреты зашевелились, многие лишь делали вид, что спали.
Теодор не был настроен на откровенный разговор с Дамблдором. Отец никогда не упоминал его, скорее виня во всех трагедиях своей жизни Малфоя и своего же отца, умершего от оспы, но втянувшего сына в движение Тёмного лорда, а вот школьники в Доме Тео ругали директора, по чём свет стоит. В первую очередь, за лоббизм в отношении грязнокровок, лоббизм на мировом уровне — но Тео не видел в этом беды: маги были магами, пусть и в первом поколении. Вот в том, что дети старых семей растут в нищете, куда их загнали дрянные законы министерства и такие, как Малфои, проблема была. Половина Лютного существовала именно так, потому что полвека назад семейство Монтегю выкупило разрушенные в войне магглов части магического Лондона и других городов и продало магглам, согнав магов в загон!
И всё же слова Дамблдора вызвали у него некоторый испуг и страх.
— Что вы имеете в виду, господин директор? — голос предательски дёрнулся на последних слогах.
— Как вы думаете, мистер Нотт, все ли маги видят чары, что наложены другими? Видят волшебство.
Теодор задумался. Раньше эта мысль не приходила ему в голову. Как будто бы это было нормой и данностью…
— Вы хотите сказать, что со мной что-то не так, профессор?
— Не совсем, мой мальчик. Я полагаю, что последствия трагедии, что разразилась тринадцать лет назад, стали причиной того, что у тебя есть такие… способности. Это большой дар, видеть чужие заклинания. Маги обычно видят лишь, хм, некоторые чары и проклятья, их лучи. Ты же развил, пусть и неосознанно, гораздо более глубокие способности. Видеть многие, если не все, чары в любом месте.
Тео закрыл глаза. Ну, конечно. Поэтому ему одному стало плохо на Астрономической башне.
— В предыдущий раз ко мне с такой проблемой обратился мальчик из древней, чистокровной, пусть и… переживающей не самые лучшие времена с точки зрения достатка, семьи. Он выбрал развивать свой дар, и сейчас, уже после Хогвартса, работает с самыми страшными проклятыми местами, потому что видит чары, наложенные на них, и может их снять. Это очень ценится, например, гоблинами. Не нужно бояться такого дара, мистер Нотт.
— Я и не боюсь, господин директор. Но вы же не для этого позвали меня?
— Очень хорошо, мистер Нотт, что вы не боитесь. Я думаю, что ваш декан разделяет, пусть и не показывает этого, волнение, что есть у меня. Я несу ответственность за всех студентов, а студенты интенсивно творят волшбу — с непривычки это может оказаться для вас ударом.
— Вы хотите мне предложить какое-то лечение?
— Стабилизацию. Любая способность, даже дар, хороши, когда можно использовать их себе во благо, а не страдать от её существования. Анимагия, например, как вы наверняка слышали на вводной лекции профессора Макгонагалл, это одна из таких способностей, а ликантропия — болезнь. Так и вашу способность можно развить упорными тренировками, а вас она может беспокоить… в разных случаях.
Теодор ощутил мурашки. Сравнение с оборотнями ему… не понравилось.
— Будь вы старше, конечно, можно было бы попробовать изучить окклюменцию, но… Я думаю, что мы с Северусом, то есть, с профессором Снейпом, постараемся разработать для вас зелье, что сняло бы побочные эффекты от вашего дара. Я вижу, что вы не боитесь его.