Тео мысленно прикинул, сколько галлеонов они получат за свои пятнадцать тысяч фунтов. Выходила астрономически огромная сумма в три четверти тысячи галлеонов.
— А сколько ты сможешь нам поменять? — спросил он?
— Ну, сотню галлеонов я вам смогу поменять за неделю, — удивлённо ответил он. — А сколько надо? В принципе, я готов брать фунты за наши товары, — добавил он, улыбаясь. — Тогда и менять ничего не надо.
На том и порешили. Вернулась Аделаида, левитируя кружки с чаем, и разговор перешёл в другое русло. Тео рассказал про кроссовки (и показал их на себе), Арчи поделился, как они пробежали пол-Лондона (все рассмеялись, потому что это было понятное преувеличение), а когда чай подошёл к концу — как раз зашли покупатели, пожилая пара, чем ребята и воспользовались, чтобы попрощаться.
Следующей точкой назначения стал Лондон — ребята проверили, что курс в Гринготтсе действительно соответствует озвученному Яксли, после чего присели в Фортескью, размышляя, что делать с добычей. Тео пришло в голову, что у гоблинов могут возникнуть вопросы, откуда у наследников магических чистокровных родов деньги, и они эту информацию смогут продать кому-то навроде Малфоев, а этого бы им не хотелось.
Съев мороженное, ребята зашли на совятню — там Тео вспомнил детство и несколько минут просто гладил сов, которым явно было приятно такое внимание, а после — написал записку отцу с вопросом, куда тот пропал, и отпустил почтальона.
Вернулись домой мальчики уже в послеобеденное время. Магнуса Нотта всё никак не было дома, а потому Теодор решил предложить прогуляться до магазина одежды и взять ещё кроссовок — но их планам было не суждено сбыться.
Практически на маггловском камне, покрывавшем все их дороги, прямо рядом с местом, где был дом Ноттов, сидел, поджав ноги, Дин Томас в обнимку с рюкзаком.
— Дин?! Что случилось?
Приятель был явно не в себе, его лицо «украшали» кровоподтёк и иссини-чёрный фингал под глазом.
— Ребята, а я уже и отчаялся, — он всхлипнул.
— Пойдём в дом.
Оказалось, что это старший брат Дина от другого отца, слышавший от других членов их районной банды о том, что Дин интересуется тем самым домом, подговорил своих дружков устроить засаду на «мелкого засранца», которому безмерно завидовал. И это именно его и его дружка ребята в темноте заперли в подполе — ни один из них ничего не понял, так как оба были пьяны, но в погоне их уже дружки покалечились и в огне, что сжёг в итоге весь участок (а брат Дина попал в какой-то другой участок, Тео не понял, в какой), и на льду, что растаял за пару минут без следа…
В итоге, когда счастливый Дин вернулся домой, его встретила зареванная мать, злой отец и чертовски недовольный Кинжал, который избил брата за его «штуки» и пообещал выпустить кишки, если тот не отдаст всю добычу. Дин был вынужден подчиниться, и теперь считал, что ему лучше не показываться дома и «на районе» в принципе.
— Ну что ж, — хлопнул рукой по столу Тео. — Я думаю, что мы вполне можем потесниться.
— А зачем тесниться? — спросил Дин. — У вас же там целая, эта… анфилада комнат. Ну, — стушевался он, — если говорить о месте.
Тео задумался.
— Справедливое замечание. Только у нас домовиков нет, — он развел руками, — поэтому белья постельного… а, точно, мы можем его купить!
В итоге остаток дня ребята потратили на приведение в порядок двух комнат по соседству с комнатой Тео — они были поменьше и поскромнее, из одной из них собственно Нотт и Гэмп и перенесли пару лет назад кровать для последнего, — и на покупку вещей в маггловском магазине, который располагался неподалёку. Дин участвовал в этом не слишком активно — после ночи и дневных избиений у него болело всё тело, а потому он скорее просто присутствовал. Ну, а когда ребята закончили перестановку, извинился, и первым ушёл спать.
Наконец, уже после этого, ночью, камином вернулся отец.
Теодор как раз остался последним бодрствующим. Он хотел сделать подарок на день рождения Гэмпа и подарить братцу настоящий зачарованный холст, мольберт и специальные насыщенные магией краски (настоящие зелья, если верить справочнику из библиотеки Хогвартса на эту тему). Д. Грей, чей портрет он видел когда-то в закоулке подземелий в начале года, был первопроходцем современных зачарованных портретов, которые предполагали не чары, наложенные на рисунок, а рисунок красками, состоящими из магических компонентов и уже потом — чар на холст.