Наконец, был дан старт — и уважение Тео к деду увеличилось ещё сильнее. В итоге первый круг (хотя он и в целом был один) из двенадцати наездников закончили семь, а остальные либо свалились, либо улетели вообще невесть куда. Один из гиппогрифов промчался в паре футов от голов зрителей, разразившихся бурными криками по поводу неумения, свойственного наезднику. Если без ругательств.
Сидевший рядом с Невиллом Дин, когда заезд кончился, повернулся к ним с Арчи.
— Вы знаете, парни, это круто, конечно, но… давайте через неделю сходим на Формулу-один, а?
От выражения его лица все, даже Невилл, который был не в курсе нашего обсуждения до того, рассмеялись.
Заезд взял ни кто иной, как аврор Руфус Скримджер, который, лучась довольством, принял из рук Лонгботтома бутылку вина из собственных виноградников Лонгботтомов.
Конкур на гиппогрифах оказался наиболее скучным действом. Маги с Ближнего Востока и вовсе стали выкрикивать явно не самые одобрительные слова, и юбиляр вмешался, прервав это действо.
Возникла пауза, в которую стали готовить к оседловке фестралов.
— Это что такое? — изумлённо спросил Дин, когда первых фестралов за сбрую вывели на стартовую решётку. — Левитирующие попоны? А какой смысл?
— О, мистер Томас, — неожиданно ответил ему Дамблдор. Все ребята тут же мигом обернулись и покраснели — оказывается, директор сидел бок-о-бок с мистером Дожем, не менее старым волшебником, и ещё несколькими столь же умудрёнными магами. — Это лишь значит, что вы счастливы в неведении. Я не покривлю душой, если скажу, что и я, и другие гости сегодняшнего юбилея хотели бы тоже не видеть фестралов.
— Проще говоря, Альбус пытается вам сказать, — прервала его сварливо крайне пожилая женщина, выглядевшая в полтора раза старше Дамблдора, — что фестралов видят те, кто видел смерть другого человека. Понимаете, да?
— Ого…
— Вот вам и ого, молодой человек! — хмуро припечатала она. — Надо в школе учить уроки, а не заниматься ерундой!
— Ну же, Батильда, — примирительно заговорил Дамблдор, но Тео уже не слушал его — прозвучал гонг, и конкурсанты, включая внука юбиляра и нескольких ещё смутно знакомых лиц, взмыли в воздух. Защёлкали колдокамеры репортёров, снимающих наиболее эффектные кадры, а вереница наездников, ничуть не медленнее гиппогрифов, продолжила соревнование.
Три круга выявили, что победителем оказался молодцеватый мистер Уизли, рыжеволосый и подтянутый, — как ни странно, это был не кто-то из тех Уизли, о ком слышал Тео. Биллиус, которому похлопала даже нелюдимая старуха Блэк в дальнем углу трибуны, поклонился и получил из рук юбиляра венок и скидочный купон в «Т&Т» на добрую сотню галлеонов.
Четвёртый заезд дня был длиннее — пятилетние фестралы бежали пять кругов — и скучнее. Под палящим солнцем и ребята, и гости, многие из которых были уже немолоды, устали, и как только заезд закончился, многие стали прощаться с уставшим вручать награды Элджероном.
— Наверное, нам тоже стоит идти, — пробормотал Арчи, которому явно напекло солнцем. — Только как?
— О, не беспокойтесь, я прослежу за ребятами, леди Августа, — это снова заговорил Дамблдор. — Пара минут, и я вернусь.
Победителем оказался человек с труднопроизносимой фамилией («Поляки!» — фыркнул Дож. — «Ничем не лучше индусов, как ни гляди»), которому достался небольшой серебряный кубок, который он горделиво поднял вверх под вспышки колдокамер.
Наконец, объявили банкет — и старт гонки, которые должны были начаться одновременно. Многие квиддичисты, что были на трибуне, тут же отправились за мётлами, а один из гостей, видимо, связанный с индустрией мётел, стал рекламировать гостям «Нимбус-2001», самую новую модель.
— Мистер Нимбус, — одёрнула его Макгонагалл, оказавшаяся невесть как рядом, когда мужчина ринулся рекламировать её компании Тео и ещё нескольким школьникам со старших курсов, подтянувшихся к этому разговору, — прекратите заниматься ажиотациями! Всё равно ваши мётлы не сертифицированы для школы!
— Мадам Макгонагалл, — не остался в долгу мистер Нимбус, — не вы ли пробивали у Бэгмена сертификацию прежней модели прошлой осенью?
Невилл поманил ребят за собой, и все четверо благоразумно покинули место препираний.
Вскоре они спустились вниз с трибуны по той же лесенке, где уже стоял беседовавший о чём-то с Августой Лонгботтом Дамблдор.