— Это же…
— Грим, что ты делал в совятне? — мягко спросил Тео, игнорируя брата. Кто-то наложил на внука бывшего Верховного чародея Непростительное проклятье, подчиняющую волю мага, самое ценное, что маги Британии ценили в жизни, свою волю, наложили на мальчика, которого Теодор Нотт, тогда ещё лорд Визенгамота, пообещал защищать.
— Голова болит, — скривился он. — Я ни в какой совятне не был. Почему вы вообще про неё заговорили? — взорвался он.
— Ты сам сказал, придурок!
— Луи, замолчи. Грим, ты с кем-то виделся, пока он был на отработке?
— Я пошёл его проведать, но миссис Пинкертон наказала мне идти за ней и напоила чаем, — вспомнил он с трудом. «Миссис Пинкертон… Лестрейндж, ну конечно!». — Я полистал её книжку про тридцать трёх коров. Мне понравилось. А потом я ушёл с ней и встретил Луи, он предложил зайти к тебе.
Каждое следующее слово давалось ему всё сложнее, и Теодор мог только подивиться выдержке мальчика. Вдруг он закашлялся, и Теодору пришлось тут же трансфигурировать пепельницу, оставшуюся в кабинете от кого-то из прежних префектов, в стакан и наполнить его водой.
Лучше Фоули не становилось, и задумчивый и обеспокоенный Нотты вдвоём отвели его в больничное крыло, где мадам Помфри только всплеснула руками и тут же начала заваривать какие-то зверобойные травы.
Оставив взволнованного брата присматривать за другом, Нотт направился в гостиную. Он примерно догадывался, что хотел сказать Лестрейндж, если это был он, ведь ещё Дамблдор предполагал, что хоркрукс Тёмного лорда мог быть у его семьи на сохранении. Блэкам дарована была пещера, Ноттам — кольцо, так неудачно почти найденное отцом, Малфоям — дневник, отравивший первый семестр Джинни, а что было дано другим верным слугам, Теодор предполагать не мог. Диадема и вовсе осталась в Хогвартсе, и он не знал, не был ли это младший сын Розье, кто спрятал проклятое наследие как можно дальше.
«Выходит, хоркрукс в хранилище. Гринготтс? А рыцарем он хочет быть сам. Благородно подставиться, надо же».
Оставалось неясным, что значили фразы про императора и визиря. Быть может, это был сам Тёмный лорд и его вернейшие слуги, а, может, это было что-то иное… но в любом случае сейчас же ему стоило уточнить у завсегдатаев клуба прорицаний и астрологических прогнозов, когда должна была наступить неделя гноллов.
И всё-таки запланировать визит в «Ракушку», чтобы встретиться с «Изгоем».
Лично.
------------------
Уважаемые читатели. Мы близки к эндшпилю, и я был бы рад получить от вас чуть больше комментариев, чем обычно:)
Глава 141
Джинни договорилась с родными на визит Тео девятого марта. Девяносто восьмой год двадцатого века стремительно сменял зиму весной, но в Британии мороз магического общества, подобно приближающемуся дементору, пронзал общественную жизнь. Среди студентов, получавших письма из дома, ходили невозможные слухи о том, как патрули Пожирателей вламываются в дома и ломают палочки тем, в чьей чистокровности были сомнения. Слизеринцам плевали в спины, а голоса сторонников превосходства чистокровных звучали всё громче. Теодор был не один в рядах тех, кто не привечал такие традиции, тот же Забини ввязывался в любые споры в гостиной и даже доказывал палочкой свою правоту, но с каждым днём пропасть между факультетами ширилась, ломая то хрупкое равновесие, что существовало минувшие полгода.
Профессора самоустранились. Декан Слагхорн только вздыхал да варил себе успокоительные, отказываясь даже пальцем шевелить, чтобы менять ситуацию, хотя к нему взывал не Теодор — другие деканы.
«Префекты разберутся. Это же дети, они играют, так было всегда. Слизерин и Гриффиндор, ах, этой истории тысяча лет», — отмахивался он с беспечным видом, но о клубе слизней даже не заводил речи, хотя Кэрроу давно не было в замке.
Причин для того, чтобы тревожиться, у Теодора хватало в избытке. Гринграсс, старшая и младшая, с удивлённым видом наперебой сообщили ему, что в традиционном астрологическом прогнозе никогда не было никаких гноллов — эти африканские полуразумные создания вовсе только на манчестерском аукционе-то во всей Британии и встречались.
Это всё, вкупе с трудно дающимися тезисами для Шеклболта, вводило Теодора в нервное состояние. Срок приближался всё ближе, и даже успешно спрятанные в Комнате-по-требованию бочки, все три (две от Принца и одна от магглов), не слишком его радовали. Лонгботтома пришлось ввести в курс дела про универсальное целебное средство, и его крепкое рукопожатие и напутствие будто бы повлияли на то, что просиявшая Джинни на следующее утро крепко обняла его и шепнула, что Уильям дал согласие на его визит.