«Мистер Астор, должно быть, не знает, но на руке и в кармане давно ничего нет», — вывел Тео. В его голове проступил образ тряпья в пещере в Корнуолле, которое Дамблдор назвал останками леди Вальбурги. Вальбурги Блэк. Блэки точно знали о хоркруксах, а Сириус единственный из них выступил против Тёмного лорда. Это уверило Тео в его догадках. Оставалось неясным только, почему Блэк не пришёл на помощь своему крестнику.
«Тогда что сделали вы?»
«Снял с головы».
Наверху, через оставшуюся открытой молнию саквояжа послышался шум, заставивший Тео потерять контроль и оказаться через миг на жёстком стуле вместо мягкого кресла. Выругавшись, он дрожащими от волнения пальцами поднял выроненную ручку и снова открыл блокнот. Чужой, незнакомый почерк, вывел следующую фразу.
«Вы отлично продвинулись, мистер Нотт, если это правда. Надеюсь, что мы с вами встретимся вновь».
Теодору стало ещё сильнее не по себе. Это выглядело очень угрожающе. Вдруг страница очистилась под неведомыми чарами, стирая всё, кроме его первых начертанных в субботу слов. Теодор моргнул несколько раз, после чего на бумаге снова проступили чернильные символы.
«Простите, что заставили ожидать вас, мистер Нотт. Рады слышать, что у вас всё хорошо. Судя по полученным бумагам с вашим почерком, вы не теряли времени даром».
Теодор окончательно перестал что-либо понимать, захлопнул блокнот в суперобложке, сунул его куда-то меж книг по рунам и полез наверх, где как раз затихли голоса и шумы. Ему нужен был свежий воздух.
— Хогвартс наделил вас силой, что остаётся пределом мечтаний для других студентов, — едва слышным свистящим голосом говорил Снейп, шагая вдоль выстроившихся в четыре колонны по двое префектов Хогвартса. На правах старшего префекта Нотт стоял перед ними, чуть позади расшагивавшего из конца в конец зала директора, заложив руки за спину и расставив ноги на ширину плеч. Идеальная поза, чтобы начать колдовство в любой момент.
Кроме него в зале присутствовала собранная и хмурая, печально строгая профессор Макгонагалл в зелёной мантии с забранными в строгую причёску волосами. Свои руки она сложила на животе перед собой. Ни Руквуда, ни Пинкертон, ни деканов, которых подспудно ожидал Теодор, в Трапезном зале не было. Близился ужин, но на четырёх столах было по-прежнему пусто.
— …вы можете отнимать и награждать баллами. Приближать и отдалять победу ваших домов. Снискивать славу и влияние на своих факультетах. Это всё, чем вы занимались и злоупотребляли, каждый из вас, — это не было далеко от правды, но Тео бы добавил в этот список ещё и «интриговали и мстили за давние обиды». Впрочем, с бесстрастным лицом оглядывая своих товарищей, он ничего, конечно же, не сказал.
Снейп остановился и выпрямился.
— Сегодня эти вольности окончены, — произнёс он громче и твёрдо. Студенты побледнели и слегка, совсем чуть-чуть, отпрянули назад. Теодор не видел выражения лица директора, но мог представить его угрожающе-холодный взгляд и подёргивающуюся от гнева верхнюю губу. — Сегодня вам предстоит стать тем, кем вы должны были быть всегда. Вы будете хранить дисциплину своих домов, а те, кто не справится, лишатся значка быстрее, чем тает лепреконье золото.
Никто не улыбался незатейливой шутке, пусть и многие знали о нововведениях заранее.
— С этого дня в замке будет отменён квиддич…
Снейп злобно, с хорошо сдерживаемой злобой и отвращением, перечислил все запреты, которые он вводил, не поясняя причин. Теодор справился с этим сам. Ни один мускул не дрогнул на лицах тех, кто уже знал эти новости, а вот не посвящённые не подкачали. Хаффы были разочарованы, гриффы — возмущены, вороны — озадачены.
Когда он закончил и повернулся к Нотту, чтобы занять своё место на возвышении перед преподавательским столом, Тео даже увидел какую-то досаду в его глазах. Возможно, это было оттого, что никто не посмел возразить директору. А, может быть, Теодору просто показалось.
Снейп сделал безмолвный пасс палочкой, и двери зала, доселе замкнутые, распахнулись. На глазах у развернувшихся префектов, ведомые деканами, студенты всех курсов, смущённые и недовольные, испуганные и пришибленные, нестройными колонными зашли в зал.
В зачарованном потолке сверкнула молния, кто-то вскрикнул, а смотритель Пинкертон с кривой ухмылкой, замкнув ведомый Руквудом Гриффиндор, уколом зонтика затворила двери вновь.
Не нужно было видеть магию, чтобы почувствовать напряжение в зале.
Может, Снейп и не любил театр, но он постарался на славу. Префекты и Нотт оказались противопоставлены всем студентам. «Хорошо, что я сделал свой ход заранее», — подумал он.