Они стояли недалеко от Красного Замка, чьи ворота были закрыты, а на стенах были видны новые защитники. Но достаточно далеко, чтобы до них не долетела стрела.
Лорд Хайгардена, в сверкающих доспехах, не могущих похвастаться какими-либо доказательствами его участия в штурме, посмотрел на Кивана. Забрало его было поднято, и на лице Жирного Розана сияла довольная улыбка.
— Милорд, не пора ли нам брать Красный Замок? Королевская Гавань пала! — последнее он произнёс так, будто он самолично её взял. Хотя штурмом командовал лорд Тарли, а брали город солдаты, а не Мейс Тирелл.
Ланнистер заметил несколько недовольных выражений у некоторых лордов Простора. Лорд Тарли хранил молчание, и за его непроницаемым лицом нельзя было прочитать, обиделся ли один из сильнейших вассалов Тиреллов.
— Мы только умоемся кровью, если сейчас попытаемся взять замок. Нам нужен хотя бы таран…
Но слова Кивана прервали. Один из оруженосцев, кажется в ливреях Бейнфортов, вскрикнул и указал в сторону ворот замка. Несколько воинов Баратеонов установили на барбакане пики.
Кивану стало плохо — на него смотрели слегка обглоданные, синеватые и отрубленные головы короля Джоффри, Серсеи и Тириона.
“Будь ты проклят Станнис!”
— Медлить нельзя, — хрипло прошептал Киван, но все в безмолвной тишине услышали его. — Мы должны взять замок. Узурпатор Станнис должен умереть.
“Боги…. почему вы так жестоки ко мне?”
Теон погладил Цицерона, подкладывая ему в миску щепотку зерна. Тот быстро стал клевать оттуда, поглядывая в сторону шума. Недалеко от них происходила учебная дуэль — один из воинов Теона боролся с его оруженосцем, Эрихом Харлоу. Мальчишка постоянно получал жёсткие удары, коих он заблокировать никак не мог — пока ещё мал и силёнок не хватало.
Поражение за поражением терпел его оруженосец, но тот не унывал. Махая своим топором, и используя нехитрые (для своего противника, сам мальчик думал наоборот) финты, тот никак не мог победить.
Воин, по имени Эльрик, улыбнувшись, подловил Эриха и грязным приёмом уложил того на землю.
— Неплохо, Эрих — произнёс Теон, поудобнее устроившись на принесённом кресле. Он сидел под открытым небом, а рядом с ним поставили стол, на котором, собственно обедал его питомец. — На этот раз ты продержался дольше… нескольких секунд.
— Это мало! — воскликнул гневно мальчик, поднявшись.
— Вот поэтому я не взял тебя на штурм Ланниспорта. Не хотелось бы потом объяснять твоему отцу, почему это его сын так легко умер от рук какого-нибудь вшивого крестьянина.
Эрих насупился. Крыть ему было нечем.
— А теперь, Эрих, посмотрим на твоё владение луком. — продолжил Теон, не дождавшись ответа. Если юный Харлоу не мог как-то ответить, то просто молчал. Эту особенность его характера Грейджой приметил давно.
Посмотрев как Харлоу показывает своё неплохое мастерство в стрельбе, Теон от того отстал на некоторое время. В планах у него были, конечно же, и другие уроки, кроме махания мечом. У мальчика неплохой потенциал, главное направить его в нужное русло.
Но пока на это времени нет.
Прошло несколько недель с начала осады Кастерли Рок. Виктарион вороном послал письмо в замок с требованием покориться воле лорда Бейлона, но Ланнистеры предпочли промолчать. Ворон так и не вернулся. Не то чтобы капитан Железного Флота на что-то надеялся.
“Очень скоро северяне покинут Запад, отправившись в Речные Земли. Робб желает взять столицу, и насадить голову Джоффри на пику… если её не успел насадить Станнис”
Теон с самого начала вторжения на Запад, не питал каких-то иллюзий, вроде завоевания всего королевства или захвата Утёса Запада. Максимум, что могут достичь железнорождённые — это захватить Светлый Остров и разграбить береговые земли.
Его отец был слишком амбициозен, не понимая того, что некоторых амбиции невозможно достичь при всем желании. Лорд Бейлон, не король, желает завоевать весь Запад — а чтобы это было успешно, над Утёсом Кастерли должны висеть знамёна Грейджоев, а не Ланнистеров.
Виктарион лишь несколько раз встретился с Роббом — но вели долгие беседы. Теон чувствовал, что между двумя мрачными воинами есть какая-то приязнь в общении. По крайней мере, немногословный Виктарион был на редкость многословен, а сам Робб никакой неприязни не высказывал и был не так уж и мрачен.