Первый раз сразу же после отключения поля из-за изменения направления движения. Ведь будущее это то, куда движется пространство, а прошлое – где оно уже побывало.
Второй – за счет обратного движения в ходе восстановления первоначальной формы. Вот в этот-то момент информация, записанная на воду, передается через пространство прошлому. Прошлое хранит знания о минувших событиях.
А затем снова меняется направление движения, и наша с вами локальная область, которая только что «забегала вперед», а теперь восстановилась, движется вперед вместе со всеми. И реализует в реальности заданную водой программу. Евгений Михайлович, да вы вообще слушаете меня?
– А? – Малахов будто очнулся от забвения. – Да-да, Арсений, слушаю. Конечно же, я слушаю! Просто… Подожди! Не торопись. Я не успеваю так быстро переваривать. Все это так потрясающе грандиозно, необычно, неожиданно! Очень впечатляет! Но требуется время, чтобы осмыслить.
– Это ничего, это успеется! У вас еще будет такая возможность. Я же пока пытаюсь придумать, как создать собственную программу и записать ее на воду. Это вам не расшифровывать готовые кластеры! Малейшая ошибка – и последствия могут стать катастрофическими! Фатальными для всего человечества!
– Арсений, я тебя умоляю! – взмолился Евгений Михайлович, – Подожди, дай мне свыкнуться с твоими уже свершившимися достижениями! Я настолько впечатлен, что потерял способность здраво мыслить и рассуждать! Все это так потрясает воображение… У меня просто нет слов…
Козырев довольно хихикал, наслаждаясь заслуженным триумфом. Не каждому ученику удается поразить учителя собственными успехами. Тем более что похвала от Малахова являлась наиболее значимым признанием его достижений, потому что это мнение человека, способного по-настоящему оценить не только результат, но и тот непростой путь, который пришлось преодолеть ученому в поисках истины.
– Вот что, Арсений. Я беру таймаут, нужно время, чтобы как следует все это обдумать. Мы обязательно снова встретимся и подробнейшим образом обсудим ситуацию. Все ж таки я тебя прошу: пока, до нашего разговора, воздержись от любых публикаций. И вообще никому, ни единому человеку не сообщай об этом уникальном открытии! Слишком уж опасными могут быть последствия разглашения этих необычных сведений.
– Да, конечно, я и не собирался. Когда вы будете готовы?
– Давай, может, на следующей неделе?
– Отлично! А знаете, Евгений Михайлович, вы приходите ко мне в гараж! У меня там сейчас находится лаборатория, а вы еще ни разу не были. Там есть на что посмотреть! И все, до последнего винтика, принадлежит мне! К тому же там довольно удобно, можно, так сказать, воочию убедиться. И никто не сможет нам помешать. Вы будете первым гостем!
– Спасибо, непременно приду! Весьма любопытно взглянуть.
Они пожали друг другу руки. Глядя в глаза ученику, Малахов не мог сдержать восхищения:
– Ты молодец! Я, конечно, всегда в тебя верил, но все равно. Ты сумел меня удивить. Поздравляю! Действительно заслужил.
Козырев ничего не ответил, лишь благодарно кивнул. На глаза навернулись слезы гордости. Развернувшись, они быстрым шагом направились в сторону ближайшей станции метро.
Глава 18
Новый день принес неприятное известие. Серьезно заболел Линерштейн-старший, Михаил Леонтьевич. «Скорая помощь» увезла его накануне вечером прямо с работы. И прогнозы врачей были весьма неблагоприятными. В лучшем случае ему предстояло долгое время провести в больнице. Холдинг остался без верховного главнокомандующего, а его роль в управлении распределенной сетью разнородных и разнообразных компаний переоценить было чрезвычайно трудно.
Приступ не стал неожиданностью, болезнь председателя совета директоров «Меркурия» уже довольно давно вызывала опасения всего руководства. Основная сложность заключалась в том, что, управляя семейной компанией на правах главы семьи и основного учредителя, он олицетворял собой незыблемые устои власти и мог фактически единолично принимать любые, даже самые ответственные и радикальные решения. Он стоял у самых истоков, именно его прошлые связи, его неуемная энергия позволили развить предприятие из небольшой компании в гигантский транснациональный холдинг. Авторитет его и в семье, и в «Меркурии» был непререкаем.
Семейственность в руководстве, именно то, что являлось особенностью и конкурентным преимуществом фирмы, чем так гордились все сотрудники, представляло теперь главную опасность. Как бы ни были дружны между собой родственники, потенциальная возможность борьбы за более жирный кусок огромного пирога могла привести к катастрофическим последствиям. Явно выраженного преемника не было. Возвышение любого неизбежно привело бы к ревности всех остальных и, как следствие, к нагнетанию напряжения.