В совете директоров Козырева любили. Даже несмотря на тот факт, что он не был членом семьи Линерштейн. Но Корнейчук избрал старую как мир тактику «разделяй и властвуй». Понимая, что в случае объединения всех родственников против него шансы сохранить должность невелики, он решил создать ситуацию, при которой у противников не было бы шансов организовать против него мощный и надежный союз. И тактика эта легла на благодатную, подготовленную почву. Как бы ни были крепки семейные узы, подспудно каждый, пусть даже негласно, пусть даже только в мыслях, но невольно прокручивал варианты дальнейшего развития событий. «Меркурий» был слишком уж лакомым кусочком.
Ко всему прочему здоровье Михаила Леонтьевича ухудшилось. Уже несколько дней он не приходил в сознание, и поговорить с ним, а тем более решить какие-то вопросы не представлялось возможным. А Семен Денисович, пытаясь максимально использовать ситуацию в своих целях, времени даром не терял.
К слову сказать, несмотря на то что Козырев был пока единственным, кто открыто выступил против него, серьезной опасности с этой стороны Корнейчук не видел. Именно потому, что Арсений не являлся членом семьи и никакими акциями «Меркурия» не обладал. Но Семен Денисович не учел, что, не имея акций, он не имел и никаких видов. Никаких, даже самых туманных перспектив на жирный кусок, а потому был свободен от любых страхов и опасений невыгодного раздела компании. Да даже возможность единоличного владения всем холдингом навряд ли заставила бы его поступиться собственными принципами. Не такой это был человек. Истина и справедливость, именно эти ценности ставил он во главу угла, им покланялся и боготворил. За них был готов бороться любой ценой, идти на любые жертвы.
Вскоре в компании сложилась довольно странная ситуация. Козырев оставался единственным человеком в совете директоров, у которого сохранились теплые, дружеские отношения со всеми остальными, кроме самого Корнейчука. Стараниями хитрого пройдохи, который не жалел сил и средств на сплетни и интриги, все родственники постепенно начали тихо ненавидеть друг друга. Однако сам Семен Денисович действовал чрезвычайно аккуратно, не переходя пока к открытой конфронтации с обладателями акций. Хотя ни для кого уже не являлись секретом его истинные цели, внешне с каждым из них он сохранял вполне доброжелательные отношения. Единственный человек, которого он всеми силами старался выжить, был Козырев. Но вот ведь незадача: при любых нападках в его сторону все акционеры тут же вставали на его защиту единым фронтом. Будучи готовым вцепиться в глотки друг другу, они проявляли удивительное единодушие во время агрессивных попыток уменьшить степень влияния Арсения.
Таким образом, все, кроме Корнейчука, хорошо относились к Козыреву, при этом ненавидели председателя и друг друга, хотя внешне этого не проявляли. Семен Денисович был ласков со всеми, кроме Арсения, хотя в душе презирал каждого из них.
Козырев всю свою энергию тратил на поддержание баланса сил, при малейшем намеке на его нарушение тут же оказывал поддержку временно ослабевающей стороне. У Корнейчука был единственный шанс: поочередно, одного за другим, убрать всех родственников, организовав тактические союзы с остальными. Вывести аутсайдеров из совета директоров, отстранить от управления компанией и в конечном итоге вынудить их продать свою часть акций. Причем средства для этого планировал привлекать из самого «Меркурия», над которым властвовал теперь безраздельно. Члены семьи это прекрасно понимали, но слишком уж велик был соблазн уничтожить ближнего, чтобы самому выйти в следующий тур этих безумных игр. А там уже надеяться на что угодно, на собственные силы, на удачу, на выздоровление главы семейства. Как ни странно, но скорая смерть Михаила Леонтьевича спасала положение, ибо в этом случае можно было легко избавиться от Корнейчука. Тот сразу же терял управление над активами, которые наследовались родственниками.
В бесконечных интригах и противостоянии членов совета директоров родственники все больше отдалялись друг от друга, а Козырев оставался единственным, кто еще сохранял интерес к управлению организацией, а не только к попыткам ее раздела. К счастью, те преобразования, которые затеял Линерштейн-старший, наделили его достаточными полномочиями, чтобы иметь возможность все еще поддерживать компанию на плаву.