Весь вечер они отпускали друг другу злые, ироничные колкости, стремясь посильнее уязвить оппонента. При этом оба проявляли незаурядное остроумие. Арсений любил и ценил интеллектуальную игру ума. Пусть даже и в таком ее проявлении. Половину из его острот способен был понять далеко не каждый. А Света не только понимала, но и за ответным словом в карман не лезла. Пожалуй, даже временами превосходя его самого точностью и искрометностью определений. Невзирая на нелицеприятное содержание высказываний, в душе он улыбался, отмечая наиболее удачные попадания.
Праздник был в самом разгаре. Алкоголь брал свое. Арсений вышел проветриться и, возвращаясь, столкнулся со Светой с глазу на глаз в узком проходе винтовой лестницы. Он взялся руками за перила по обе стороны, препятствуя возможности ее дальнейшего продвижения.
– Ты что же, сможешь вот просто так пройти?
– Не смогу, конечно! – раздраженно ответила девушка, но прорываться через заслон не стала.
– Потому что я тебе нравлюсь, признайся!
– Потому что ты загородил весь проход.
– Ах, извините, – он демонстративно посторонился, слегка поклонился и провел рукой по воздуху, приглашая собеседницу проследовать мимо него. – Не в моих правилах силой навязывать свое общество.
– Я заметила. Сидеть за столом рядом, разве ж это общество.
– Я не заставлял…
– Ты не оставил выбора.
– Брось, ты же не думаешь, что я специально это подстроил.
– Последнее время я предпочитаю вовсе о тебе не думать.
– Получается?
Она опустила голову и упавшим голосом тихо произнесла:
– Плохо.
Затем снова гордо вскинула ее и уже прежним тоном громко ответила:
– Но ты не волнуйся, я способная. Справлюсь!
– И ради чего столько усилий?
– Ты о чем?
– Ну, может, прекратим эту глупую вражду?
– Боже, какая жертва. Я сейчас расплачусь. Наш Великий и Ужасный первый протянул руку мира. Уж не собираешься ли ты извиняться?
– А есть за что? – Арсений напрягся, в голосе появились металлические нотки.
– Тебе виднее… В любом случае мне не нужны твои извинения.
Его глаза зло сверкнули, он снова загородил ей проход и вплотную приблизился к ее лицу.
– Что же тебе нужно?
Она дрогнула. Сначала на долю мгновения отвела взгляд, судорожно пытаясь решить, продолжать пикировку или сдаться. Все ее нутро горело желанием, но гордость заставляла продолжать держать позу. В конце концов, страсть, дополнительно подогреваемая воздействием спиртного, победила. Барьеры рухнули. Она выкрикнула:
– Ты!
Затем бросилась к нему на шею и впилась губами в его губы. Он тут же ответил. Крепко обнял девушку за талию и с силой прижал к себе. Они стояли посреди лестницы и упоительно целовались, не замечая скопившихся сверху и снизу людей. Им уже было все равно.
После банкета он проводил ее до дома. Наедине, в звенящей тишине подъезда, возле ее двери они несколько секунд молча смотрели друг на друга вожделенным взглядом.
– Зайдешь? – запросто спросила Света, ничуть не смущаясь.
Арсений медлил.
– Я даже не знаю, есть ли у тебя кто-нибудь?
– А это сейчас имеет значение?
– Для меня да.
– Ладно, – она прислонилась спиной к грязновато-серой стене. Он опустил глаза в пол. – Да, у меня есть парень, мы встречаемся. Но мы не живем вместе. Я живу с родителями.
Козырев молчал.
Она обхватила его руку и притянула к себе. Они снова слились в страстном поцелуе. Даже через одежду он ощущал телом мягкую, упругую девичью грудь. Руками гладил бедра, все сильнее и сильнее вжимая ее в твердую стену подъезда.
– Пойдем, не бойся. Все уже спят!
Он хотел, очень хотел забыть обо всем на свете и полностью отдаться во власть овладевшего им желания. Но стоило ему хотя бы на секунду отвлечься от процесса, попытаться что-то сказать либо просто сформулировать мысль вербально, упрямый расчетливый мозг тут же включался в работу и воздвигал на пути страсти непреодолимые барьеры.
Арсений отрицательно покачал головой.
– Мне надо идти!
– Что ж…
Света тихонько открыла дверь ключом. Сделала шаг внутрь. Он все еще держал в своей руке кончики ее пальцев. Она вернулась, снова повисла у него на шее, целуя и увлекая за собой внутрь квартиры. Его разум сдался.
Около четырех часов ночи он встал и оделся. Света приподнялась на локте, одеяло сползло, полностью обнажив одну грудь. Темный сосок призывно выделялся на светлом фоне кожи.