И что же сознание должно делать с таким сигналом? Как реагировать? Ведь предъявить мужу фактически было нечего. Оставалось переживать, пытаться разобраться в себе, понять, что же это с ней происходит. Или все-таки с ним, или, быть может, с ними обоими. Теперь она не ложилась спать, пока его нет дома. Часами сидела в Интернете, читала, общалась. С другими такими же женщинами, с проницательными и понимающими мужчинами. Они давали ей возможность выговориться, поделиться своими переживаниями, опасениями. Что-то подсказывали, анализировали, советовали. Помогало, но ненадолго. Каждая его следующая «задержка на работе» давалась молодой женщине все труднее и труднее.
Еще в самом начале романа со Светланой, когда он еще и романом-то не был, да и вообще не давал поводов относиться к нему сколь-либо серьезно, Арсений допустил роковую ошибку. Ему, как и любому мужчине, льстило внимание привлекательной девушки, по которой «сохнут» многие его коллеги, и он, желая в том числе еще более возвысить себя в глазах жены, делился с ней некоторыми незначительными, но характерными нюансами поведения своей бывшей студентки. И в какой-то момент Вика перестала считать ее манеру общения чем-то забавным, всерьез задумавшись о возможных последствиях.
Сейчас ему очень это мешало. Дошло до того, что произносить имя «Света» в присутствии жены стало невозможно. Более того, она вся внутренне содрогалась, даже если это слово звучало случайно по радио, в телевизоре или в посторонней беседе. Арсений это видел. Любое его опоздание Вика в первую очередь связывала с этой ненавистной для нее персоной, а он оправдывался с большим трудом, тем более что в действительности-то жена была права.
Однажды, во время встречи со Светланой, Козырев, как всегда, позвонил домой, придумал достоверную небылицу и предупредил Вику, что сегодня задержится. Вечер получился приятным во всех отношениях, прерывать его не хотелось, но время, обусловленное легендой, было уже исчерпано. Пришлось снова звонить, снова что-то врать… Арсений заметил в голосе жены истерические нотки, но был настолько увлечен своим романтическим приключением, что не придал им особого значения. А напрасно, потому что на этот раз все было очень серьезно.
В Викиной душе бушевал ураган страстей. Она почувствовала себя такой несчастной, такой одинокой, никому ненужной, заброшенной… Снежана сладко спала в своей детской кроватке, но женщину уже не грело присутствие дочери. Она вдруг поняла, что когда-то лишилась единственного человека, который никогда бы ее не предал и который был ей по-настоящему дорог. Платона. Вскочив, Вика второпях напялила на себя первое, что попалось под руку и стремглав выбежала из дома. Она спешила на кладбище. Внезапно возникло непреодолимое желание оказаться как можно ближе к своему погибшему сыну, прислониться к его могиле, обнять руками холодный памятник. Пусть так, пусть хотя бы это, если ничто большее невозможно!
Просидев целый час на холодной земле, проплакав, прокричав, прорыдав, усталая и изможденная, она медленно и одиноко брела обратно по кладбищу в тишине неприветливого ноябрьского леса. Ветер пронизывал до костей, легкая курточка ни капли не согревала, джинсы промокли, женщина дрожала, но шаг не ускоряла. Дома ее ничего не ждало. Ничего такого, к чему она хотела бы вернуться.
Арсений, приехав домой и обнаружив Снежану одну в пустой квартире, ужасно испугался. Малышка крепко спала в своей кроватке, но Вики нигде не было. Он набрал ее номер – телефон обнаружился на кухне. Не находя себе места от волнения, он заставил себя прождать четверть часа, которые показались ему чуть ли не вечностью, прежде чем позвонить Малахову:
– Евгений Михайлович, извините за поздний звонок, просто такие обстоятельства… Я бы иначе не позвонил.
Профессор моментально проснулся:
– Ты говори по сути, не извиняйся. Что случилось?
– Вика пропала. Я пришел домой – ее нет. Снежка спит. Она бы никогда так не поступила, не бросила бы ее одну. Что-то случилось…
– И давно ее нет?
– Я не знаю… Я дома уже минут двадцать, наверное. Я не знаю, что и думать, куда бежать. Может быть, вы это, ну посмотрите, как вы умеете. Мне хоть бы примерно знать, где ее искать.
– Ты только не волнуйся, хорошо? Я сейчас посмотрю, конечно, все, что смогу. Главное, ты сам успокойся. Тебе сейчас нужно иметь ясное сознание, быть в тонусе и готовым ко всему. Я перезвоню.
Через пару минут раздался звонок, и Арсений судорожно схватил трубку.
– Она жива! – сказал Малахов, и Козырев облегченно выдохнул. – Судя по карте, она где-то в районе кладбища, строго на восток от твоего дома…