Женщины хлопотали на кухне, ликвидируя последствия праздничного ужина, Снежана лазила между ними. Мужчины неторопливо беседовали, наслаждаясь вкусом выдержанного шотландского виски и с удовольствием вдыхая ароматный дым дорогих сигар. Этот аристократический антураж, будто сошедший в подмосковный дачный поселок прямо со страниц романов Конана Дойла, неизменно завершал ставшие в последнее время традиционными воскресные посиделки двух семей. Пусть ненадолго, всего лишь на час-полтора, но Евгений Михайлович обязательно разжигал дрова в трескучем камине, доставал из загашника необходимые атрибуты дижестива и собирал мужскую часть обитателей дома в гостиной. Атмосфера располагала к размышлениям, и каждый из участников неизбежно превращался в философствующего романтика.
Но сегодня таковых было всего двое: сам хозяин и его лучший ученик, давным-давно ставший близким другом. Именно опасение за будущее Арсения побудили профессора устроить этот дачный прием, с тем чтобы за бокалом виски подробно обсудить сложившуюся ситуацию и перспективы ее дальнейшего развития. Столько всего произошло за последнее время: хорошего и плохого, интересного и опасного, перспективного и пугающего. Требовалось разобраться, разложить по полочкам факты, оценить их возможные последствия. Предостеречь молодого человека от ошибок, а, быть может, и подсказать правильное направление дальнейшего жизненного пути.
– Видишь ли, Арсений, я уверен, что за все эти годы ты неплохо изучил меня, поэтому не буду ходить вокруг да около, а сразу перейду к главному, – медленно произнес Малахов, как только оба джентльмена удобно устроились в креслах и, закинув ногу за ногу, приготовились вкушать нехитрые радости земной жизни.
Козырев слегка приподнял бокал, направил его в сторону профессора, демонстрируя одновременно согласие, благодарность, а также предлагая пригубить терпкий крепкий напиток. Евгений Михайлович, вынув ненадолго сигару изо рта, зеркально повторил его жест.
– Как ты уже наверняка догадался, сегодня мне есть что сообщить тебе. Но нет, ты не думай, – повысив голос, он предвосхитил возникшие было возражения, – я не собираюсь обсуждать всю эту неприятную ситуацию с «Меркурием». В конце концов, ты взрослый парень, вполне самостоятельный и неглупый, так что способен разобраться с этим без нянек. И ты разберешься, можешь мне поверить. Меня пугает другое…
– И что же это? – заинтересованно переспросил Козырев, потому что он-то как раз был уверен, что речь снова пойдет о Корнейчуке и иже с ним.
– Ты сделал великое открытие. Не думал ли ты о том, чтобы поделиться им с человечеством?
– Право, учитель, вы меня смущаете…
– Брось, Арсений, к чему эта напускная скромность? Тем более между нами. Мы с тобой умные люди и прекрасно понимаем, что стоит за результатами твоих исследований. Даже если ты еще пока в чем-то не уверен, сомневаешься или хочешь дополнительно уточнить некоторые моменты, сути это уже не изменит. Мир стоит на пороге грандиозных изменений, и изменения эти находятся в твоих руках. Поэтому я повторяю свой вопрос: планируешь ли ты обнародовать результаты. Необязательно сейчас, может быть, позже. Меня интересует твоя принципиальная позиция.
– Евгений Михайлович, я об этом пока не думал. То есть я, конечно, представлял, как выйду когда-нибудь на кафедру какого-нибудь представительного научного форума, может быть, даже международного, и толкну речь, которая взбудоражит умы седовласых мудрецов и навсегда перевернет их мировоззрение. Но это были всего лишь мечты, серьезные планы подобного рода я пока не строил.
– Так подумай об этом сейчас.
– Ну, я не знаю, наверное, да. Наверное, нужно поделиться. Так все делают, только так и движется прогресс. Коллективный разум. И потом, мы же не на пустом месте все это построили. Множество ученых трудились до нас, чтобы мы, изучив их достижения, так сказать, «развили бы и преумножили». Вспомните хотя бы Сафина. Было бы черной неблагодарностью, предательством, если бы мы, выжав максимум из его идей, не сообщили об этом общественности.
Малахов, сделав большой глоток виски, неудовлетворенно причмокнул губами. Несведущему человеку могло показаться, что ему не понравился напиток двадцатилетней выдержки, но Арсений слишком хорошо знал своего учителя:
– Разве вы не согласны?
– Нет, ты, конечно же, рассуждаешь правильно. В теории. А вот на практике… Ты можешь с уверенностью предсказать, в чьи руки попадут полученные тобой результаты? Знаешь, чем дольше я об этом думаю, тем больше радуюсь, что группу «Вихрь» так своевременно разогнали. Да нам с тобой надо не обижаться, а молиться на Жидкова! По крайней мере, его прошлые неуемные старания сейчас избавляют нас от необходимости обнародовать столь опасную информацию.