Алексей, сидя на краешке секретарского стола, с сомнением качал головой, примеряя на себя предлагаемую Козыревым роль. Арсений присел рядом, обнял друга за плечи.
– Леш, я не могу тебе сейчас всего объяснить, но поверь мне. Ты только возьмись, а я тебе помогу, обязательно помогу! Только не спрашивай, как и чем, я все равно не скажу. Доверься старому университетскому другу, и я тебя не подведу! Только ты и сам должен проявить определенные намерения, продемонстрировать желание, реально поверить в такую возможность. Иначе я бессилен.
– Опять эти твои волшебные штучки…
– Думай как хочешь. В конце концов, какая тебе разница? Важен ведь результат.
Алексей поднял глаза, и Арсений с радостью заметил в них вспыхнувший знакомый огонек. Таким он знал друга со студенческих времен, именно таким хотел видеть и сейчас.
Козырев встал, похлопал Линерштейна по плечу, протянул руку:
– Ну ладно, бывай, дружище! Не пропадай и не теряйся. Еще обязательно свидимся!
Алексей пожал руку, несколько секунд они, не мигая, смотрели в глаза друг другу, затем крепко обнялись. Арсений взял сумку и в последний раз вышел из дверей своей теперь уже бывшей приемной.
Формально Козырев вновь остался без средств к существованию. Дамоклова меча в виде банковского кредита, в какой-то степени благодаря стараниям Корнейчука, больше не существовало, но появился немалый долг Линерштейнам. Конечно, семейство, в отличие от банка, никаких особых условий возврата или жестких сроков не выдвигало, и с этой стороны Козырев проблем не предвидел. Однако свободных наличных денег надолго бы не хватило. Финансовый вопрос пока терпел, но рано или поздно его неизбежно придется решать.
Лаборатории больше не существовало. Вдруг оказалось, что огромное количество внезапно возникшего времени совершенно некуда тратить. Вика гуляла со Снежаной, Арсений сидел в гостиной за ноутбуком, занимался инвентаризацией раскиданного по облакам программного обеспечения и приведением его в относительный порядок. Раздался знакомый сигнал ICQ. Писала Светлана.
Lana (10:16:24)
Привет!
ARS (10:16:48)
Здравствуй!
Lana (10:17:12)
Ты как?
ARS (10:17:30)
Ты это в каком смысле?
ARS (10:18:51)
Если ты имеешь в виду мое моральное состояние в связи с тем, что твой драгоценный начальничек вышиб меня из «Меркурия», то не волнуйся, я в полном порядке, руки на себя накладывать не собираюсь. Более того, я бодр, свеж, полон сил и новых стремлений.
Lana (10:19:19)
Нет, я так, просто спросила. Не сердись.
ARS (10:19:54)
Я не сержусь. Ты что-то хотела? Говори, я слушаю.
Lana (10:20:14)
Не понимаю, почему ты злишься.
ARS (10:20:49)
А я не понимаю, к чему все эти вопросы. Мне кажется, мы договорились поскорее забыть друг друга.
Lana (10:21:33)
Да, но я просто подумала… Как-то нехорошо мы расстались. Не по-человечески. В аське… Неужели наши отношения не стоили даже того, чтобы встретиться на прощание?
ARS (10:21:52)
Думаешь, это что-то изменит?
Lana (10:22:22)
Думаю, что ты побоишься посмотреть мне в глаза.
ARS (10:22:51)
Ну ладно, хорошо, я сдаюсь. Давай встретимся.
Lana (10:23:11)
Где и когда?
ARS (10:24:12)
Называй ты теперь. Я нынче человек свободный, могу располагать временем по своему усмотрению.
Lana (10:25:40)
Ладно. Тогда завтра, в 19:00, на «Чистых прудах» в центре зала.
Светлана вышла из чата. Арсений автоматически закрыл крышку ноутбука, забыв, чем занимался до переписки, и задумался: «Как ей снова удалось втянуть меня в это? Я же ведь твердо решил для себя, что все, конец, пора прекращать эти отношения. Не стоят они Викиных слез. И тут на тебе! – злился он на себя за проявленную слабость. – Ну ладно, теперь уж точно в последний раз. Расставлю все точки над i. Ведь по сути она права. Нужно расстаться по-человечески».
Однако Вика на этот раз проявила необычную для нее позицию, активно возражая против вечернего отсутствия мужа. Пришлось проявить жесткость. Конечно, Арсений не мог ей честно сказать, что идет на последнее свидание с целью окончательного и бесповоротного разрыва. Сей факт безусловно порадовал бы супругу сам по себе, но для этого пришлось бы признать наличие таковых отношений в прошлом. Естественно, Виктория и сама могла догадываться об их существовании, да она и догадывалась, но одно дело предполагать и надеяться на лучшее, а другое – знать совершенно точно и определенно. Козырев остро ощущал вину перед женой. Ему очень не хотелось снова ее обманывать, но сказать правду означало причинить еще большую боль. Утешая себя мыслью, что уж на этот раз он действует в общих интересах семьи, Арсений придумал очередной благовидный предлог для вечерней отлучки из дома.