Однако среди проповедуемых сектой доктрин были и непривычные для рядового обывателя положения. Причем многие приверженцы данных идей настолько рьяно, на грани фанатизма, отстаивали свои убеждения, что нормальное, рассудительное общение с ними делалось крайне затруднительным. Козырев пытался одно время спорить, старался как мог вытащить дорогую ему девушку из омута религиозных заблуждений, но ни к чему, кроме полного разлада отношений, подобные попытки не привели. Однажды он сдался, опустил руки и теперь лишь изредка жалел о потерянном некогда хорошем друге в лице любимой соседки.
Но сейчас ситуация не позволяла упускать любой, даже самый мизерный шанс, если он мог способствовать сохранению семьи, ведь Лина все еще имела авторитет у Виктории. С одной стороны, он надеялся на нее как на активного поборника брака. Но с другой, измена – это то единственное, за что секта допускала расторжение священного союза. И тем не менее Козырев решил попробовать привлечь девушку в свои соратники. Он купил бутылку хорошего вина, несколько видов сыра, гроздь зрелого, сладкого винограда и без предупреждения, как в добрые былые годы, заявился прямо к ней домой.
Несмотря на ссору и расхождение взглядов на жизнь, оба сохранили теплые воспоминания друг о друге и о тех временах, когда откровенно, без ложного стеснения, могли обсуждать между собой любые темы. Они бы давно могли помириться, но Козырев понимал, что антагонизм противоречий не исчерпан и им либо придется старательно обходить деликатную тему, либо они снова поссорятся. Первый вариант его не устраивал, потому что вся прелесть их отношений именно в том и состояла, что можно было свободно разговаривать о чем угодно. А второй… Просто он слишком тяжело однажды уже переживал их разрыв и теперь не желал повторения прежних эмоций.
Лина встретила его приветливо, хотя и удивилась неожиданному визиту бывшего друга. Они прошли на кухню, она достала бокалы и разложила по тарелкам нехитрую, но гармоничную закуску.
– Ты же наверняка уже знаешь? – приступить к главной теме оказалось не так-то просто.
Девушка кивнула.
– Скажу честно, я рассчитываю на твою помощь. Но сначала мне бы хотелось понять, что ты по поводу всего этого думаешь?
– Я считаю… Считаю, что ты не прав.
– Тоже мне, открыла истину! Я и сам знаю, что я не прав. Но разве это повод? Повод, чтобы вот так вот все ломать?
Лина смотрела на него в упор и молчала. Арсений подождал какое-то время и снова спросил:
– Ну хорошо, а ты с ней разговаривала? Наверняка ведь говорила.
И снова утвердительный жест.
– И?…
– Я не стала ее переубеждать.
– Вот как? И почему же?
– Потому что человек не меняется. Если он однажды позволил себе подобное, то и в будущем не сможет удержаться.
– Тебя послушать, так что ж, человек не имеет права на ошибку?
– Какая же это ошибка, это вполне определенное, продуманное деяние.
– В то время, когда оно продумывалось, сие деяние, сложно, знаешь ли, было просчитать все последствия.
– А по-моему, они очевидны.
– Я сейчас имею в виду мои личные психологические ощущения.
– А при чем здесь это?
– Как это при чем? Это самое важное, что есть в жизни! Однажды я понял, что если не подчинюсь зову природы, не уступлю своим инстинктам, то мы точно разведемся. Я просто не смогу с собой бороться. Так что, если как следует разобраться, моя измена была направлена именно на сохранение нашей семьи!
– Ты же не животное, чтобы безвольно подчиняться своим инстинктам.
– Ну, знаешь! Я, быть может, и смог бы их перебороть. Вот только какой ценой… И к чему бы это привело в итоге. Инстинкты сильная штука. Судить легко, а ты попробуй своей волей просидеть перед шикарно накрытым столом, если ты до этого не ела целую неделю? Все в твоих руках, подойди и возьми. Тебя ограничивает лишь только моральный запрет. Нельзя! К тому же, скорее всего, про это вовсе никто и никогда не узнает. Сможешь?
– А у тебя что же, была нехватка секса?
– Ну хорошо, может быть, пример не столь удачен. Представь, что ты много-много лет ела только жареные стейки. Жирные, сочные. Очень вкусные! Но всегда одни и те же. И тут такое изобилие. А ты даже и не знаешь, хорошо ли это. Ты ведь никогда не пробовала ничего другого. Да тут с ума сойдешь даже не от голода, а от самой мысли, что ты напрасно прожил единственную данную тебе жизнь.
– Не думаю, что смысл жизни в удовлетворении собственных низменных желаний.
– Я не знаю, в чем смысл жизни, но мне бы хотелось жить счастливо.