Пьяными непослушными руками, путаясь в складках материи, он с трудом извлек аппарат на свет божий. Нажал кнопку ответа. Раздался задорный приветливый голос его единственной верной подруги:
– Алле! Ты куда пропал?
– О-о-о!!!! Натулька! Привет! – радостно, но с трудом пробормотал он в трубку заплетающимся от алкоголя языком.
– Привет! Я вижу, ты уже веселый. Что еще за новости напиваться без меня?
– Наташк, ты не понимаешь! Ты не должна со мной общаться! Потому что я – ничтожество! Я существую напрасно, от меня нет никакой пользы, понимаешь, я никому не приношу никакой пользы! Один только сплошной вред! – он почему-то перешел на шепот, будто бы открывал ей страшную тайну. – Я чужд этому миру, я не нужен! Я лишний… От меня необходимо избавиться!
– Вот те раз! Это что еще за приступ самоуничижения?
– Это не приступ, это просветление! Я разоблачил себя! Нет, я не говорю, что я хуже, я, может быть, даже лучше, понимаешь, гораздо лучше! Просто я не вписываюсь…
– Ладно, непризнанный гений, где ты хоть находишься?
– Да я тут это, в стейк-хаузе, где-то на Курской…
– Давно пьешь?
– Угу… С утра… Наверное… Впрочем, я точно не помню.
– Тогда подожди еще немного, я скоро приеду.
– Спасибо, родная! Только ты у меня и осталась.
Он положил трубку и заказал еще графин самого лучшего виски, которое только смогло отыскаться в баре.
В дорогом, даже изысканном ресторане, в котором по оценкам многих признанных кулинарных критиков готовили лучшие во всей Москве стейки из австралийской говядины, одновременно работало несколько телевизоров. Новостные каналы с утра до вечера обсуждали мировой финансовый кризис. «Из-за обвала российского фондового индекса ММВБ в 2008 году на 73 процента, российские акции признаны самыми дешевыми в мире!» – возбужденно вещали с экрана экономические обозреватели.
Натали без труда отыскала вход, но дверь оказалась заперта. На стук вскоре вышел импозантный метрдотель в элегантном форменном сюртуке. Во всем его виде явственно просматривалась горделивая уверенность в себе.
– Извините, сударыня, но ресторан сегодня закрыт на спецобслуживание.
– Да не может быть, я же ему звонила, он сказал, что пьет здесь с утра!
– Простите, кого вы имеете в виду?
– Ну мой друг, я ему звонила и обещала скоро приехать. А он обещал меня дождаться!
– Одну секундочку, я доложу Арсений Павловичу о вашем приходе. Как вас представить?
Девушка смерила его уничижительным взглядом и раздраженно отрезала:
– Натали!
Уже через минуту он поспешно вернулся и рассыпался в извинениях:
– Вы уж простите меня, пожалуйста, сударыня, просто он пришел сегодня к самому открытию, самый первый, и не хотел никого видеть. Как только кто-то пытался зайти – он доставал по десять тысяч и просил, чтобы его не беспокоили. А потом и вовсе велел закрыть двери и никого более не впускать. Так и сидит один! Целый день ест и пьет.
– Ладно, где он?
Но Арсений уже и сам двигался к ней навстречу с распростертыми объятьями. Верхние пуговицы рубахи расстегнуты, на лице блаженная улыбка. Нетвердой походкой, едва держась на ногах, он добрался до своей подруги и поспешно заключил ее в медвежьи объятия, практически повиснув на хрупкой девушке. Тут же подскочили два официанта и придержали его под руки.
– Не надо, я сам, я трезвый! Пойдем!
Они с трудом дотащились до столика и плюхнулись на удобные кожаные диваны.
– Гарсон! Угости мою даму! Неси все, что есть, пусть выбирает!
– Ну-ну-ну… Чего-й то ты разошелся? Принесите мне лучше меню, пожалуйста.
Официант услужливо удалился, а Арсений снова сгреб Натали в свои пьяные объятья.
– Наташка, я так рад, что ты приехала!
– Чего у тебя случилось-то? Кстати, как прошло с Леной? Я, собственно, и звонила спросить об этом. А ты тут квасишь в одиночестве.
При упоминании о Томилиной у Козырева тут же испортилось настроение, он налил себе полстакана виски и залпом выпил. Несмотря на почтенный возраст благородного напитка, порция пошла не очень. Арсений выждал несколько секунд, по его телу пробежала мелкая дрожь, и только потом он вновь обрел способность говорить.
– Я сбежал! Представляешь, я испугался! Сбежал, как последний трус!
– Что, не понравилось?
– Да нет, в общем-то было неплохо.
– Снова это чувство?
– Хуже, гораздо хуже! Но это же Ленка, я должен был хотя бы объяснить ей! Я и сегодня целый день пытаюсь заставить себя позвонить… и не могу, ты можешь себе представить? Не могу…