Констанция почувствовала легкую панику.
— Боюсь, это для меня чересчур. Я всего лишь студентка. Вы говорили о кампусе в лесу…
Профессор Малколм якобы с сомнением посмотрел на свою студентку.
— М-да, это не студенческий пансионат, здесь ранг повыше… Была не была! Ваше слово, Констанция! Беретесь? Тогда рискну и я. Поедете в качестве моей лучшей ученицы и с моими личными рекомендациями. Решайте прямо сейчас. Раз, два…
— Поеду!
Психологический прием был стар как мир. Констанция Шелтон попалась на обычной смене ритма разговора. Сразу после ленивого гипотетического рассуждения о студенческом пансионате — стремительное и конкретное предложение. Но было и еще кое-что. Возможно, отчасти виной тому была непривычная экипировка, в которой Констанция почувствовала себя слишком женственной, возможно, сыграла роль магия слова «Багамы» — кто знает? Только Констанции Шелтон нестерпимо захотелось увидеть океан. Синее небо. Белые барашки на волнах. Вдохнуть аромат неведомых цветов. Раздвинуть свой маленький мир до границ вселенной…
Она отчаянно покраснела, заметив улыбку профессора Малколма.
— Я нахалка, да?
— Нет. Вы маленькая отчаянная воительница. У вас есть мужество. Дело не в Багамах. Отнюдь не каждый способен на отчаянный шаг, а с точки зрения здравого смысла вы сейчас совершаете именно его. Я горжусь вами. И жду результатов. Джейн, дорогая, отправьте сведения о мисс Шелтон, забронируйте билеты и все, что нужно.
— Мне надо будет снять деньги со счета…
— Это еще зачем? Вы едете работать, а не веселиться. Вам будет выплачено соответствующее жалованье по окончании контракта, а командировочные оплатит университет. Думаю, недели через две все будет готово. Собирайтесь спокойно. В сентябре мы сразим наших зубров наповал.
На ватных ногах Констанция Шелтон покинула кабинет своего научного руководителя. Если бы она не была так ошарашена всем случившимся, то заметила бы, что оставила на столе все свои записи и вернулась бы, а если бы вернулась, то увидела…
Профессор Конрад Малколм шепотом издал победный клич и вскочил с кресла, вскинув руки к потолку. Красавица Джейн Смит подмигнула ему и потрясла двумя оттопыренными большими пальцами. Потом оба начали исполнять нечто вроде гавайско-багамского танца вокруг стола, хохоча и распевая очень странную песню.
— Док, вам никто не говорил, что вы гений?
— Я гений. У меня гениальная секретарша…
— Нет, вы сами хороши. Я заслушалась в приемной…
— Теперь девочка отправится собирать материал для диплома…
— Попадет на Багамы, где песок и океан…
— Где цветы и ананасы, где солнце и луна…
— Где в воздухе разлита любовь…
— И все вокруг влюблены…
— И только она одна-одинешенька…
— И тогда ее впервые в жизни это озаботит…
— И она, возможно, даже всплакнет…
— И почувствует себя глубоко несчастной…
— И даже соберется удрать…
— И вот в этот момент появится Он…
— Он будет высок и красив… Он будет высок и красив?
— Закачаешься! Это мой брат.
— Понимаю. Значит, высок и красив…
— И он подарит ей белый цветок и пригласит на танец…
— И они будут пить шампанское на берегу…
— А луна будет заливать их серебром…
— И он скажет, что она самая красивая…
— А она ему не поверит…
— И тогда он ее поцелует… Джейн, а ваш брат…
— Валяйте начистоту, док. Не альфонс ли он? Нет, не альфонс. Он хороший парень и умеет держать себя в руках. К тому же он помешан на серфинге, так что избыток тестостерона ему не грозит.
— А если она влюбится?
— Так мы этого и хотим, разве нет?
— А разбитое сердце и прочее?
Джейн хмыкнула и облокотилась умопомрачительным бедром о край стола.
— Док! Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. Наша задача — разбудить в ней женщину. Заставить взглянуть на мир и его красоту. Дать ей почувствовать, что она желанна, что она красива, что она — живая! Шон не причинит ей вреда. Я его вырастила, я его знаю. Он немного сорвиголова, балагур, весельчак, играет на гитаре, фигура у него отличная, он любит ходить в походы, и все такое. Девушку он не обидит, не сделает ничего, что могло бы ее ранить. К тому же, если у них все сладится, я буду только рада. Невесты у него нет, подружки в данный момент тоже. Я вас утешила?