– А? Что?
– Возможно твоя история будет долгой, но мы сейчас абсолютно никуда не торопимся, так что…
– Да если бы. – С улыбкой перебил его Виктор, протирая руками глаза. – Жизнь обычного человека, ну или по крайней мере моя, была скучна до нельзя и крайне однообразна. Существование в плену иллюзий, в клетке, что сам же вокруг себя возвел – далеко не предел мечтаний.
Жок, опиравшись локтями о колени, опустился, чтобы выглянуть из-за спины младшего и спросил: – Пока ты был «человеком»,… ты мог что-нибудь о нас помнить?
– Я бы так не сказал. Это было что-то наподобие инстинкта, какого-то чувства, что жило глубоко внутри и не давало делать определённые вещи, но… нет. Никого из вас я не мог тогда вспомнить, как и себя самого.
– Не представляю, через что ты прошёл, дружище, но теперь мы ни за что не позволим тебе сделать ещё одну такую глупость! – Говорил Джип серьёзным тоном и с еле заметной улыбкой на лице.
– Нет… Это я не могу представить, через что прошли вы! Я лишь повел себя как трус…
И тут Старший Пуарье резко повысил тон: – Никогда не говори так!
– Ты бросил всё, что только любил, лишь бы защитить…
– Не каждый смог бы пойти на такую жертву. – Соглашались поочерёдно близнецы.
– Да нет же, сейчас это всё кажется просто сном! Обычным, невзрачным полупустым сном. Вот только, очнувшись, я его не забыл.
– Ведь тогда же ты не считал это ошибкой? – С явным любопытством спрашивал Жок.
И после небольшой паузы Виктор ответил: – … Но тогда я и не мог знать.
– Тогда какой смысл сейчас уже себя корить?..
Молодой человек сначала немного задумался. Ведь братья оказываются в итоге правы. Может он и не помнит подробностей произошедшего, но они говорят об этом, далеко не осуждая. Будто с гордостью. Будто он сделал что-то, на что они сами не смогли бы пойти. Это придало уверенности в себе, которой ему не хватало уже долгие годы. И в итоге юноша просто сдался: – Да, смысла сейчас уже нет…
– Вы уже с Кирой это обсуждали? – Спросил его Джип.
– Стоило нам только увидеться, как объявилась Мара, прожигая себе путь сквозь стены… Некогда нам было с ней особо разговаривать.
– Да, кстати… – Резко вспомнил Жок, обрывая мысль. – Уриэль упоминал, что ты снял с него проклятье, но как?
– Силой воли владыки я заточил дух Мары внутри Киюри. Уриэль же при этом стал свободен, но обессилен… Как, собственно, и я. А в вашем «убежище» я случайно осознал, что больше ни на что не способен. Я не могу более проводить силу основателя…
– Да ладно? Как же тогда герцог поверил полу-смертному, что тот его господин?
Звонарь вытянул перед собой правую руку, и по его велению, фиолетовый призрак вновь оказался у него на ладони. – Клинок – это единственное, что я смог показать им.
Братья, с восторгом глядя на прекрасное и столь же опасное легендарное оружие, подались вперед, и Жан, чуть не навернувшись с дивана, произнес: – То есть призвать то, что может уничтожить любое существо в этом мире – это все, что ты можешь… я правильно понял?
– Типа того… – Отвечал Виктор, с улыбкой глядя на рукоять, а затем просто отпустил ножны, за которые держался, и Киюри, не успев начать падать, разлетелся на тысячи зеркальных осколков, распавшихся в пыль, так и не достав пола. – Он – часть Крайе, поэтому у ходящих в тени не осталось сомнений.
– Тогда картинка уже понемногу складывается.
Собравшись с силами Звонарь сказал то, что хотел уже довольно давно, но никак не решался открыться: – Я ощущаю такую пустоту… Будто внутри меня огромная черная дыра, и, закручиваясь все сильнее и сильнее, она пожирает меня заживо…
Братья переглянулись и Джип попытался найти подходящие слова: – Знаешь, нам не дано постичь, что значит носить в себе дух самого Основателя, но… Исходя из представлений обычных мезмеро, ты просто винишь себя. Винишь за всё.
Звонарь поднял взгляд: – Я и не надеюсь на ваше прощение…
– А никто из нас и не держит на тебя обиды. – Говорил Жан с серьезным тоном. – Уж точно не те, кто помогал с этим идиотским планом. И это не шутка.
– Не все мы… – Подметил Жок, высказывая мысль, что он еще тогда был против.
Младший ударил себя ладонью по колену: – Вот больше всего я в тебе не люблю то, что ты не знаешь, когда надо помолчать!
– Это не важно! – Сказал Джип, подавшись немного вперед. – Ты должен простить себя.
– Единственное, в чём ты по правде виноват… перед кем… ты виноват – это твоя невеста. – Говорил Жок и брат, кивая, поддержал его. – И, если ты хотел бы знать, она ждала тебя. Все надеялась, что когда-нибудь ты к ней вернешься, и она вновь «станет кому-то дорога».