Кира не пришла на их тайную церемонию, не могла она своими глазами видеть, как отнимают у неё самое дорогое в жизни, как и Леонард и Альберт во главе с самим Закрином также не смогли присутствовать, дабы не привлекать к процессу лишнего внимания. И вот она, та самая ироничная сцена, что Звонарь уже видел в одном из своих кошмаров. Пьедестал, что открыл когда-то перед ним сей чудесный путь, открыл всю его жизнь, сейчас должен схлопнуть её. Попрощавшись со всеми присутствующими, Виктор отдал указ, и Вета, прочитав вслух отрывок, выдала хранителю тринадцатого забвения ключ от его сердца. Призванный фиолетовый клинок вошёл в распахнутые врата его души и запечатал всё влияние Ариэла, а вместе с ним и город его воспоминаний. Поверх был наложен ещё один слой, крепче стали и плотнее алмаза. Так, на новом ярусе родился новый человек и жил он до тех пор, пока Звонарь крича пробирался, прокапывал себе проход вверх из темноты.
***
Прошёл день, прошла ночь. Кира кое как уснула на диване, и Жан укрыл её, сняв с плеч свой сюртук: – Эх, не нравится мне это… – Тихо думал он вслух, отходя от девушки.
– Брат, если бы Виктор умер, то нам бы уже сказали. А, значит, надежда далеко не призрачна. – Говорил Жок, сидя в кресле в глубине зала.
Остальных мезмеро расселили, кого-куда, и во время этого поняли, что ни одного чтеца, кроме Веты никто не обнаружил. Лишь только курсанты средних и старших ступеней вместе с младшими лейтенантами были освобождены Виктором из заточения. Но теперь апостолы мертвы и нельзя узнать были ли ещё такие темницы и живы ли вообще Альберт Греций и Леонард Краун.
На третий день Звонарь открыл глаза и обнаружил себя лежащим посреди пустой овальной комнаты. Ему было страшно холодно и темно… но не телу и не глазам. В храме баланса нет ни темных углов, ни светлых окон, просто однотонная серая комната, но Виктор замерзал, замерзал изнутри, и тьма застилала его глаза, пока тот пытался найти дверь. Ручку, что откроет перед ним выход из этого, как ему казалось, ужасного места. И он нашёл. Но, распахнув двойные двери и выйдя из помещения, картина никак не изменилась. Упираясь о стену, переливающуюся волнами, походившими на северное сияние, Звонарь продолжал двигаться вперёд, пока не набрел на очередную дверь. Так он оказался прямо в центральном зале, где две круговые лестницы вели на этаж выше. Один из слуг дома наткнулся на него, и созвал всех, словно на пожар. Братьев и Крылову разбудили первыми и те бросились со всех ног вниз ему на встречу, но, когда спустились, то подойти к парню никому не дали.
– Что… что с ним такое?! – Спрашивали Пуарье у герцога, но Бифронс не мог дать ответа.
Кира молча стояла и ждала, пока он её заметит, но Виктор был совершенно не в состоянии чего-либо увидеть. Пустота внутри него жгла сильнее, чем любой жар. Она толкала его куда-то, и уже окоченевший полуслепой парень сразу поддался. Выбравшись прямо на улицу, он остановился и взглянул на небо, единственное, что он мог четко различить. Тогда-то Звонарь и ощутил, что ему не хватает воздуха, и вдохнул окружение этого прекрасного темного мира. Полумрак показался ему теплым. Он всё вдыхал и вдыхал, но легкие его казались безграничны. Впитав в себя столько атмосферы дома теней, что оторвался от земли, Виктор воспарил прямо над круговой лестницей, а затем, когда его тело уже наконец согрелось, закрыл глаза и медленно умиротворённо выдохнул. Душа его успокоилась, когда пустота в ней заполнилась первым, что узрела на своем пути. Тень закружилась вокруг него, обвивая всё тело целиком. Разорванная на части душа искала помощи, новую силу, что поможет зашить оставшиеся пробелы. И, когда Звонарь упал на землю, то взор его прояснился. Вот только на нём уже был далеко не фиолетовый жакет, не форма, которую он так хотел когда-то в детстве надеть, не туфли, что каждое утро натирал, уподобляясь первому мезмеро из ордена, которого встретил, а темный, подобно Андрасу наряд, будто горевший, и изредка маленькие язычки черного пламени отлетали от его плеч и исчезали в ночи. Андрас никому не разрешил приближаться и сам взял на себя эту роль. Подойдя, демон взглянул в глаза парня, что когда-то были карие, а сейчас окрасились в черный, и обратился к нему по имени: – Виктор?