– Есть! – громко сказал Звонарь, на что Леонард ухмыльнулся:
– Да, молодец, в реальности это могло бы сработать на твоего противника, но здесь другие правила, а правило таково: стань невидимым, а не заставь образ что-то сделать или не сделать. А, следовательно, на него это не подействует.
Тут же человечек опять сделал шаг вперед. Затем ещё один, и ещё. Через три секунды он уже бежал навстречу. Виктор засуетился. Он опять неправильно все понял. Хотя нет, понял то может и правильно, но, как сказал Краун, цель то у него другая. Пока мужчина бежал на него, он стал отходить назад. Вновь сфокусировавшись и взглянув тому в глаза, Звонарь в очередной раз проник в его разум: «Что же я делаю?» – спрашивал он толи у него, толи у самого себя, слушая учащенное от волнения сердцебиение. – «Как мне быть?.. Это самое умное, что я смог придумать за такой короткий промежуток времени… Не так я «гениален» для этого.» – Виктор на секунду случайно выпал из разума цели, когда последнее слово застряло у него на языке. Увидев, что тот уже буквально в трех шагах, парень резко отпрыгнул от неожиданности вправо, и сразу поймал его взгляд. Время снова будто застыло и Звонарь продолжил: «Так, так, так, стоп! Гениально! Как сказал мистер Греций «Все гениальное – просто»! Может я всматриваюсь наоборот через чур хорошо, и копаю слишком глубоко? Это же тренировка, а не реальный человек. Образ что-то ищет и это скорее всего не картофель на рынке. Да и почему вообще на рынке? Это я уже скорее сам додумал, ведь именно так хожу за покупками. А что же может искать тупой человечек, у которого в голове ни одной даже мысли нету?!» – И в следующий момент у него над головой будто зажглась лампочка, а искрометная мысль залетела в открытую форточку: – Какая у него мысль? Да вот же она! – На сей раз Виктор не просто смотрел на образы, он заскочил в них, и стал смотреть на детали. Он подошёл к столу, где лежал список, и прочитал весь перечень. Тот оказался гораздо короче, чем предполагалось, а точнее состоял из одного пункта: «Виктор Звонарь». Следом он взглянул на красный крест и увидел, как тот сияет, а багровое свечение отражается от его темно-фиолетового сюртука. Парень посмотрел себе на грудь, а затем понял: «Красный крест, будто высеченный у него в голове, направленный на цель, список из одного… меня, лежащий на столе, и ярый стук в дверь… – И тут у его воображаемого я появилась такая ехидная улыбка, прямо как у младшего Пуарье. Юноша определённо что-то задумал.
Время вновь запустилось: «Обернись!» – скомандовал он. Радужка его покрылась алым оттенком точь-в-точь как у Леонарда, и, вонзив эту мысль, будто выпустив стрелу резким движением ресниц, Виктор упал на землю. Перекатившись боком, он поднялся на ноги и, улыбаясь, стал глядеть на плоды своего труда. Человечек тут же резко остановился, оглядывая окрестности. Ему было уже совсем не до Виктора, и, слегка пометавшись из стороны в сторону, в поиске своей заветной цель, он оглянулся… Удивления на лице Леонарда Крауна было непередаваемо, когда этот болванчик рванул на него с бешеным взглядом. Лейтенант от неожиданности сделал два шага назад, но не растерялся и резким движением руки, стер полоумный образ из миража. Вот только с лица его удивление так быстро не пропало. Он шёл вперёд, оглядываясь на то самое место, где секунду назад был безумец, А Виктор стоял и улыбался.
– Что ты сделал? – Все продолжая оборачиваться, спрашивал учитель, а ученик ответил просто и легко:
– Я победил!
Леонард поправил: – Да нет… что именно ты сделал?
Звонарь перестал улыбаться, подумав, как бы это точно описать: – Ну, я изменил ему цель. Там был список и… – Но Краун вдруг рассмеялся. Его смех был такой громкий, что разносился, наверное, по всему этому иллюзорному мирку. – Что? Что такое? – Спросил парень.
Лейтенант смеялся и смеялся, а Виктор стоял и глядел на него в недоумении. Наконец, когда тот всё-таки успокоился и вытер рукавом слёзы с глаз, то, глубоко вздохнув, положил молодому человеку руку на плечо, потрепал того немного и сказал: «Вот хоть верь, хоть нет, но ты напомнил мне сейчас тот день, когда я пришел в этот самый зал, где мы сейчас находимся, во время того, как проходила тренировка одних ребят, считавших себя королями мира, лишь потому, что умели гнуть ложки силой мысли. Я ненавидел их всем сердцем, потому что завидовал. Ну и потому, что они доставали меня всю жизнь, хотя я и был, конечно, сам в этом виноват, ведь пытался с ними соперничать, а по-настоящему ничего не умел. И вот, как ты сейчас, открыл в себе эти способности… Да-да у тебя вышло! – Вдруг выдал Краун прервав свою же мысль, будто только что сам это осознал. – Я видел это! Твои глаза засияли!