Он не отступил: целовал, целовал и целовал, нашёптывая признания в любви.
Лиля сникла, расслабилась, погрузилась в себя, но силы сопротивляться иссякли.
Девочка невольно ответила взаимностью. Сначала на поцелуи, следом на прикосновения, на объятия.
Митька подхватил её на руки, отнёс в постель, которая пропела такую приятную, нежную, самую любимую на свете мелодию.
Одежда полетела прочь. Любовники сплелись телами и конечностями, проникая друг в друга.
Уже не имело значения, кто из них прав, кто виноват.
Страсть захлестнула, повела за собой, властно диктовала порядок действий, интенсивность и степень безумия.
Оба были одержимы единой целью, к которой пришли одновременно, согласованно, тяжело дыша, обливались горячим потом.
От начала и до конца за весь спектакль актёрами не было произнесено ни слова.
Сценарий произошедшего действа был предопределён неким незримым режиссёром, который похихикивая и потирая ладони, наблюдал за ними из-за пределов сцены.
Сказать, что Лиля получила разрядку, что ей стало хорошо, невозможно. Страдания сместились вглубь, перешли на качественно иной уровень.
Она не смогла воспринять слияние, как акт любви, корила себя за слабость. Больше того, девушку тошнило от самой себя.
Как она могла опуститься до животной страсти, как!
Кто предопределил это выключающее разум безумие, зачем и кому это нужно?
Лиля встала с постели, не испытывая стеснения накинула халатик, бросила Митьке скомканную одежду, бесстрастно прошептала, – уходи.
Димка пытался поцеловать, обнять. Она мягко, но уверенно отстранила Митьку, улыбнулась, – прощай, – помахала рукой, закрылась на ключ и прислонилась в двери спиной.
Вот и всё, – теперь он не вернётся.
Было ли это необходимо, чтобы поставить точку в грязных отношениях, Лиля не знала. Она всё ещё любила, несмотря ни на что.
Конец