- Нет, не хочу, да и языка я не знаю.
- А сербский — второй родной?
- Там много русских. Я хочу туда.
Конечно хочу. Знаю ведь, что там живет мой старый друг, который поможет мне окончательно развязаться со всей этой историей. Как там было, господин Бесовик? Не быть жертвой? Так вот только жертва поверит, что вы так просто ее отпустите. Ага, сча-а-з. Когда вендетта будет кончена, когда вам надоест притворяться, что вы ненавидите Берсанова — сдадите меня ему. Обменяете. Со мной так уже было, больше не повториться никогда. Клянусь!
Я больше не жертва!
Глава 2. Путь из хлебных крошек
- …То есть ты ей все рассказал, да?
Злюсь. Бес смотрит на меня прямо, без утаек, плечами только жмет.
- Рассказал.
- Гандон…
- Ой, да брось. Она не дура, сама бы догадалась рано или поздно. Или тебя заставила растрепать.
- Да ну?! Заставила бы?! Ты так уверен?!
- Гарантирую. Ты на ней завис по полной, она тебя докапывала, у тебя не осталось бы выбора. Схема стара, как мир: мужик влюбляется, и ради своей девчонки на все пойдет.
- Оставим этот романтический бред.
- Не я крушу половину России, Берсанов. Ты же с катушек съехал окончательно. Сколько фирм ты перекупил и раздробил на мелкие части?
- Не твоего ума дело.
- Пар сбрасываешь, а слухи про тебя ходят еще хуже, чем раньше. Говорят, характер твой совсем говном стал. Интересно…почему?
Сжимаю губы в тонкую линию, на что Бес только наглее ухмыляется, потом ближе двигается и касается виска указательным пальцем.
- Занозу словил вот прямо сюда, да? И сердце рвется. Скучаешь? Настолько сильно? Мне то можно сказать. Я — твой лучший друг.
- Это ты загнал меня в клетку.
- Вот значит, как ты себя без нее ощущаешь? Будто в клетке?
- А сейчас ты скажешь, что я побывал на твоем месте, и так мне и надо? Предупреждаю…
- Вообще-то не скажу.
Саркастично понимаю брови.
- Охотно верю.
- И правильно делаешь. Знаешь, у меня такое состояние только раз в жизни было.
- А я такой гандон, спас брата ценой…
- Не с ней.
Удивил, мягко говоря. Леха этому, кажется, рад. Он отклоняется на спинку стула и прикрывает глаза с блаженной улыбкой, а потом вдруг тихо говорит.
- Есеня твоя из «наших». Не удивлен, конечно, судя по мамаше, но…она понимает меня, и тебя понимала, да? Поэтому так зацепила? Главное ведь что по факту? Чтобы тебя чувствовали. Сиськи, жопы, ноги — это дело десятое. Для таких баловней женскими прелестями мы давно на это внимание не обращаем. Красивых то много. Взять хотя бы твою жену, Берсанов. Она секс-бомба из восточных грез, но тебе же плевать? У тебя хоть стоит на нее?
- Обсудим мой супружеский секс? Серьезно?
- А он есть? - хитро смотрит на меня, но слегка глаза закатывает и цыкает, - Плевал я на это, говорю о другом.
- Я знаю, о чем ты говоришь.
- Еще бы. Ты прямо сейчас в котле этом варишься. Будто нигде тебе места нет, и тянет-тянет-тянет. Куда только, да?
- Дашь мне адрес хаты в Сербии.
- Там глухо.
- Я сам проверю! - рычу, но потом почти сразу отгибаюсь на спинку дивана и молча смотрю на свой сотовый, - Она не просто так поехала в Сербию.
- Есть идеи?
- Есть идеи о том, кто может что-то знать.
- Тетка?
- Тетка. Съезжу туда. Попробую достучаться.
- Позволю дать тебе совет.
- Не нуждаюсь!
- И все же, - Бес нагло забирает креветку из моего салата и самозабвенно улыбается, - Тормози себя, как после ледяного душа. Девчонке не жесткость твоя нужна, а ласка. Таким, как мы всегда нужна нежность, Алан. Говна итак много слишком было.
- Не надо учить меня, как общаться с моей женщиной, уяснил?!
- Ты можешь называть ее своей, хоть до одурения, но владеть телом и жить с душой — разные вещи. Первое получить просто, за вторым нужно еще поскакать. Особенно тебе.
- Особенно мне?!
- Надо было контролировать себя, когда на четвертый ходил.
Замираю, медленно взгляд на него перевожу и, клянусь, еле сдерживаюсь, чтобы не зарядить по морде. Если честно, сейчас мне помогает лишь одно: упёртость. Чтобы он оказался прав?! Да хера с два! Но я зачем-то вдруг оправдываюсь сквозь зубы…
- Мы договорились. Я все ей объяснил.
- Знаешь, что она сказала на это мне? Что смысла говорить не видела. Мол, тебе все равно будет плевать.
Вот и все. Стоп-краны полетели к черту, и я с силой бью по столу рукой, ребром попадая акурат в пепельницу. Она — вдребезги, моя рука — в мясо. Кровь стекает, правда я еле дышу от злости и этого совсем не замечаю. Так кроет, черт подери…
- Знаешь чего ты добьешься, если не научишься держать себя в рамках? - тихо говорит, я на него смотрю, но не концентрируюсь.
Даже голос, как сквозь толстую пленку. А все равно слышу…