— Кофе, пожалуйста. Любой. У меня в кофе нет предпочтений, настолько часто я его пью.
— Я тоже люблю кофе. Но в слишком больших дозах он становится опасен для сердца.
Слуга ушел и Левшин, помолчав, уточнил:
— Вы в курсе, что у меня произошло?
— Нет, — ответил я.
— Это хорошо, — тоже после паузы задумчиво произнес Левшин. — Значит, слухи еще не расползлись.
Он встал, подошел к окну, с полминуты смотрел в него, затем снова повернулся ко мне.
— У меня есть сын. Роман, ему двадцать один год, и он уже месяц находится в следственном изоляторе за перевозку героина в особо крупном размере.
Оставаться невозмутимым было трудно. В том, о чем рассказал Левшин, было невероятным все — и сын миллиардера, решивший подработать продажей наркоты, и то, что его задержали, не приняв во внимание его происхождение, и возбуждение уголовного дела, и досудебный арест. Владимир Петрович, по всей вероятности, это понимал, поэтому произнес:
— Думаю, тут возникает много вопросов. На некоторые я отвечу, не дожидаясь, пока вы их зададите.
Он снова помолчал, будто сосредотачиваясь, и продолжил:
— Автомобиль Романа остановили сотрудники автоинспекции в переулке в двух шагах от его квартиры в центре Москвы.
— Ждали его, — предположил я.
— Безусловно. Заявили, что водитель (Роман был в машине один) находится в состоянии наркотического опьянения, составили протокол и начали обыскивать машину. В багажник заглянули мельком и сразу полезли под водительское сиденье. Оказалось, что снизу к нему скотчем приклеен большой полиэтиленовый пакет с порошком.
— А через полминуты откуда-то появились двое оперативников с главного управления по борьбе с наркотиками, — вздохнул Левшин.
— Управление находится от того места очень далеко, — заметил я.
— Знаю, мне уже сообщили. Появление двух оперативников, от нечего делать решивших помочь сотрудникам инспекции грамотно составить протокол осмотра автомобиля, выглядит очень странным.
— Потом Романа отвезли на освидетельствование и взяли кровь на анализ употребления им наркотиков.
— Что оно показало?
— Наличие героина.
— А он… — помедлил я… — мне неудобно спрашивать, но я должен знать.
— Какой смысл скрывать что-то от вас, если я обратился за помощью? Да, Роман — позор нашей семьи. Он прожигает жизнь, ходит по ночным клубам, часто напивается и мне сообщали, что нередко употребляет кокаин и амфетамин.
— Это так называемые «клубные» наркотики, — подтвердил я. — Молодежи они нравятся, потому что позволяют веселиться всю ночь. Но они не так быстро разрушают человека, как героин.
— Вся жизнь Романа протекала в ночных развлечениях, — ответил Левшин.
— Какие показания он дал?
— Признательные. Во всем сознался. Написал, что перевозил героин для себя и друзей. Экспертизу содержимого пакета провели мгновенно и так же мгновенно возбудили уголовное дело.
— Ничего себе, — от удивления я покрутил головой. — Думал, сейчас все знают, что, попав в полицию, надо молчать и пользоваться статьей, разрешающей не свидетельствовать против себя, а потом, на холодную голову, уже разбираться, что и как.
— Роман это тоже понимал, но оперативники его запугали и обманули. Сказали, что если он это сделает или потребует дать возможность позвонить мне, чтобы я прислал своего адвоката, то его арестуют до суда, и в газетах появится информация о его задержании. Обещание выполнили только наполовину. В газеты ничего не ушло, но Романа поместили в следственный изолятор. Как он мог им поверить, даже не представляю.
— Часто при задержании люди впадают в шоковое состояние и критически рассуждать просто не могут. Оперативники, получается, знали, что он ваш сын?
— Конечно. Фамилия не произвела на них ни малейшего впечатления. Сказали, что «закон у нас един для всех», дворянский титул означает, что его носитель должен быть примером для подражания остальных, и тому подобное. Такое впечатление, что они просто глумились. Вдобавок сообщили, что задержание согласовано «на самом верху», и если его отец (то есть я), начнет «решать вопросы», то его тоже задержат за вмешательство в уголовное дело. Для этого, якобы, уже все готово.
— Для допроса следователь должен был сам предоставить Роману адвоката.
— Так и случилось, — сокрушенно вздохнув, покачал головой Левшин. — Формально все сделали по закону. Приехал некий адвокат, ознакомился с материалами и тоже посоветовал Роману признаться во всем, что было и чего не было.
— Это заговор против вас, — задумчиво произнес я. — Рассматривать другие варианты просто глупо. Никакой адвокат, даже приглашенный следователем, не имеет права так себя вести.