При этом во время езды еще как-то ухитряется разговаривать по телефону, подводить помадой губы и нырять на грани нарушения правил в каждое освободившееся впереди место на дороге. Иногда у меня аж мурашки по коже. Но — приятные. С моей волчьей работой начинаешь очень ценить минуты, когда можешь кому-то довериться.
К тюрьме мы, благодаря Викиному знанию окольных дворов и переулков, подъехали быстро. Вот оно, чудовищное здание из серого камня. Несколько сот лет ему. Если взглянуть на него, используя «дар», увидишь потусторонний замок, стены которого сочатся болью и злобой.
Десяток высоченных этажей с крохотными зарешеченными окнами. Забор метров в пять, а над ним еще паутина колючей проволоки. Место, в котором находятся и убийцы, и невинно осужденные, и люди, к которым суровые законы империи могли бы проявить снисхождение, но не проявили. Все здесь. Все наравне друг с другом.
Я решил отвлечься от печальных мыслей и положил руку на колено Вики.
— Как давно мы не виделись.
— Очень давно, — хмыкнула она, снимая мою руку.
— Соскучился, — проникновенно сообщил я, кладя ее обратно.
— Мне очень жаль, — слегка пококетничала Вика, снисходительно посмотрев на то, что лежало на ее колене. — Но, помнится, в прошлый раз ты сказал мне, что у тебя столько работы, что скучать некогда и, если добавится еще, то женщины тебя перестанут интересовать. Добавилось? Это я так, из любопытства. Ничего личного.
— Добавилось, но я смог с этим справиться. Спорт, тренировки, полное отсутствие алкоголя.
— Какой же ты молодец! — похвалила меня Вика и во второй раз сбросила мою ладонь. — Еще раз положишь, ткну в нее иголкой.
Обсудить это мы не успели, потому что примчался взмыленный Николай с бумагой. Для нее предназначалась отдельная кожаная папочка, о цене которой я мог только догадываться.
— Столько денег, а сын — наркоман. Как так? — задал я вслух риторический вопрос, когда Николай уехал.
— Ты лучше спроси, почему не у всей нашей власти дети — наркоманы, — усмехнулась Вика. — Хотя мы, может, просто этого не знаем.
На такое я не нашел, что ответить.
Записку Левшина своему сыну следовало разглядывать при «видении» — тогда она начинала светиться разноцветными искрами, а печать на ней приподнималась над бумагой, становясь иссиня-черной и объемной.
Теперь сынок наверняка поймет, что это не подделка, а точно от папы. Левшин безо всяких соплей коротко написал, что сыну нужно расстаться с одним адвокатом и подписать договор с другим, а также делать то, что скажет человек, который передаст ему эту записку.
Отлично. Теперь мне надо кое-кому позвонить.
— Привет, Леха. Двести лет не виделись.
— Привет, — откликнулся Алексей, майор оперативной части изолятора, около которого мы сейчас находились. — Вот уж точно двести лет.
— Ты где, на работе?
— А где же еще, — горестно вздохнул он. — На ней, родимой, будь она неладна. До пенсии год остался, надо доскрипеть.
— Не выйдешь поговорить? Я в машине около входа. Дело на сто рублей.
— На сто рублей — это хорошо, — оживился мой собеседник, и я, хоть мы общались без видеосвязи, буквально почувствовал, как у него заблестели глазки от понимания, что речь пойдет далеко не о ста рублях, — уже бегу.
Алексея я знал давно. Он всю жизнь работал оперативником в этой тюрьме и знал в ней все ходы и выходы. А еще он очень любил деньги и не чурался браться за самые рискованные предприятия.
Очень полезный человек. Как его до сих не задержала собственная безопасность, не представляю.
Через пару минут он уже выходил из ворот. Его пухлую физиономию не заметить было невозможно. Я высунулся из машины, помахал ему рукой, он направился к нам и приземлился на заднее сиденье.
— Алексей, это Вика. Вика, это Алексей. Не перепутайте, — пошутил я.
— Не перепутаю, — пробормотал Леша.
Хм… я вижу, что у него от ее вида улыбка до ушей. Ничего себе. Я думал, Леша, ты только деньги любишь, а оказалось, еще и женщин.
— Не знаешь, сидит у вас такой Роман Левшин? Молоденький парнишка, за наркотики?
— Отчего же не знать, знаю, — подумав, пояснил Леша, — даже в курсе, кто его папа. Хотя сидит он по-тихому, был дан приказ о нем помалкивать. Отвели ему одиночную камеру, с нашим контингентом он едва ли найдет общий язык.
— И как он, спокойный?
— Поначалу был в шоке, сейчас пришел в себя.
— Не наркоман? Не ломало его без наркотиков?
— Нет. Героином, хотя его с ним поймали, он не травился, а по клубам с разными кокаинами-амфетаминами лазил, он мне сам в этом признался. Но не так часто, чтобы без них ломало.