Выгодное это дело. Силой гомункулы обладают невероятной, едят мало и могут работать в самых плохих условиях. Мозгов у них почти нет, поэтому искусственных людей используют для труда простого и тяжелого. Живут они недолго, квартиры им не нужны, и они почти не спят.
Но был еще один момент, сейчас самый главный — они никогда не нападали на людей. Такими их делают нарочно. Когда гомункул полностью созревает, его испытывают. Избивают и причиняют боль разными способами. Если он реагирует на такое издевательство не безропотно, его безжалостно убивают, а тело перерабатывают обратно в питательную смесь, которая будет подаваться в колбы для создания новых гомункулов.
Однако этот бросился на меня. И даже более того, он ждал, пока я появлюсь на этаже. Тот, кто его привел, знал, что лифтами я пользуюсь редко, предпочитая ходить пешком.
Едва я успел подойти к гомункулу, как во дворе послышался шум мотора, и показался полицейский «уазик». Услышали граждане стрельбу и позвонили, хотя, скорее всего, полицейские находились рядом и приехали сами.
Я сунул револьвер в кобуру. «Уазик» затормозил около меня, из него выскочили два сержанта. Оба с короткими автоматами, стволы направлены мне в грудь.
— Документы!
— Я — Павел Волков, частный детектив, имею право на ношение оружия, — отрапортовал им, передавая паспорт и удостоверение. — Тело на асфальте — напавший на меня гомункул. Пули его брали весьма слабо, но падения с балкона он не пережил.
Посмотрев документы и убедившись, что убитый — не человек, полицейские немного успокоились и убрали автоматы.
— Как он мог напасть? Они ведь добрые, не навредят, что с ними ни делай, — удивился один.
— Хороший вопрос. Понятия не имею, — честно признался я.
— А откуда он?
— Поверьте, меня это интересует даже больше, чем вас. Кстати, вы можете легко это узнать. У всех гомункулов на оба предплечья нанесён штрихкод, в котором говорится, кто хозяин. Полицейские переглянулись, но смотреть не стали.
— У нас все равно нет устройств, чтоб прочесть его.
Но дежурную опергруппу вызвали. К этому времени вокруг нас стали потихоньку собираться люди — интересно ведь! Поговорить есть о чем. Кровавое событие для обывателя — развлечение. А для меня — нет. Слишком часто они со мной происходят
Наконец-то перезвонила Вика.
— Что случилось? — спросила она. — Отключила телефон, чтоб не мешал работать. В сообщении ты написал, но у меня миллион вопросов.
— Тот, кто мне угрожал, не обманывал, — доложил я. — На балконе моего этажа на меня напал гомункул.
— Ты цел? — после паузы вновь услышал голос Вики.
— Цел и невредим. Гомункул мертв. Правда, сдох лишь после того, когда упал с балкона. Пять пуль 357-го калибра на него впечатления не произвели. Гомункулы живучие и боли почти не чувствуют, если ты не знала.
— Об это известно и детям. Я сейчас к тебе приеду.
— Не надо, разберусь сам. Со стрельбой ситуация несложная, стрелял все-таки не в человека. Если зачем-то понадобится адвокат, позвоню. Ты, пожалуйста, телефон теперь держи включенным и при себе.
— И еще, — добавил я, — кое-кому наверняка известно не только обо мне, но и о тебе. Поэтому выбирай — либо выходишь из дела, либо становишься очень осторожной. Машину ставишь не около дома, а только на охраняемой стоянке, и так далее. Ты все знаешь сама.
— Из дела я не выйду, — негодующе отказалась Вика. — Никакой ублюдок не заставит меня это сделать. А в доме у меня консьерж — баба Женя любого гомункула разорвет на части, если он попытается мимо нее пройти.
— Тогда продолжаем. Но, пожалуйста, будь максимально внимательной.
— Договорились. Теперь буду спать с телефоном под боком.
По поводу того, с кем под боком надо спать, я очень захотел пошутить, но ничего толком придумать не сумел.
Тем временем на другом «уазике» приехала дежурная оперативно-следственная группа — оперативник, совсем молодой лейтенант, наверное, только с института, деваха — следователь в звании капитана (очень даже симпатичная, хотя рожу делала строгую до умопомрачения), и пожилой кинолог с собакой в старом кителе без погон.
Узнаю такой типаж: «Я уже пенсионер, в какой хочу форме, в такой и езжу. Будешь, начальник, мне претензии предъявлять, прямо сейчас напишу рапорт на увольнение, и я посмотрю, как быстро ты найдешь кого на мое место».
— Так, это вы стреляли? — повелительным голосом обратилась ко мне госпожа следовательша. — Дайте мне ваш револьвер.
— Это еще зачем? — удивился я.
Она гневно зыркнула на меня.
— Я должна его осмотреть и изъять, как вещественное доказательство. Советую вам не возражать и делать то, что говорят.