Марина закрыла дверь на ключ и на защелку.
— Значит, моему супругу нужны фотографии? Сейчас.
Она скрылась в ванной комнате и вышла оттуда абсолютно голой.
— Давайте, фотографируйте. К сожалению, на снимке я буду без любовника, но, думаю, этого будет достаточно. Щелкайте камерой, прошу вас. Иначе я никогда не наберусь смелости уйти от него.
Делать было нечего, я достал телефон, почувствовав себя штатным фотографом мужского журнала, и включил камеру.
Казалось, что вчера был странный день. Нет, до сегодняшнего ему далеко….
Когда число снимков, достойных «Плейбоя», достигло нескольких десятков, Марина легла на кровать и невинно осведомилась у меня:
— Не хочешь ли раздеться? День жаркий.
— Очень хочу.
— Я помогу тебе.
Марина сняла с меня рубашку, затем, сидя на кровати передо мной, брюки, и начала целовать меня в грудь, медленно опускаясь опускаясь все ниже и ниже.
Скоро я точно знал, что Марина изменила мужу. Стопроцентные доказательства. Как, в какой позе (их был десяток), и много чего еще. Не знаю, зачем, но мы еще сделали совместное селфи. Ничего такого там нет, видны одни плечи, но при каких обстоятельствах появилась эта фотография, объяснять не надо.
— Я помогу тебе, — сказал я Марине на прощанье.
— Спасибо, но мне ничего не надо. Уже все сделано. Мне нужен был человек, который меня просто подтолкнет.
— Если он начнет что-то делать, мой телефон у тебя есть.
— Да, я сразу позвоню. Но лучше я позвоню тебе с другой целью.
Свои фотографии она разрешила не удалять. Сказала, что я их наверняка не выложу в интернет. Тут она абсолютно права. Никуда дальше моего телефона они не уйдут.
Вернувшись в офис, я позвонил Валере.
— Приезжайте, — сообщил я ему. — Задание выполнено.
— Да вы что! — воскликнул он. — Прям-таки совсем-совсем?
— Просто идеально, — заверил его.
— Она там с любовником?
— Именно с ним.
— Там понятно, что это не какой-нибудь посторонний мужчина? Друг детства, школьный товарищ, которого она давно не видела, а встретив, остановилась поболтать?
— Нет, не школьный товарищ. Со школьными товарищами так себя не ведут. Этот человек с ней не учился, я немного знаю, кто он. Ужасный тип. Злой, двуличный, с отвратительным чувством юмора, — объяснил я.
— Прекрасно! — завопил Валера. — Ждите меня в течении двадцати минут! Лечу!
…Он прилетел быстрее, чем обещал. Даже запыхался. Упал в кресло с довольной рожей. Сейчас у него будут развязаны руки. Он сможет делать все, что захочет.
— Ну, показывайте!
— Точно хотите увидеть? — спросил я его. — Может, разойдетесь так, без конфликтов?
— Ну уж нет, — погрозил пальцем Валера, — напоследок я позабавлюсь! Она хорошо запомнит, кто я такой! Если память, ха-ха-ха, у нее что-нибудь не отшибет.
— Ну, тогда смотрите, — усмехнулся я, подошел к нему и поднес к лицу телефон с той самой фотографией, где мы вдвоем. — Согласитесь, у меня получилось?
Рожа Валеры стала малинового цвета. Глаза выпучились, губы затряслись.
— Это… как?
— Вы просили — я сделал. О методах оперативной работы я распространяться не имею права.
— А рядом с ней… вы? — Валера никак не мог поверить своим глазам.
— Я. Разве не похож? По-моему, очень, — нимало не смущаясь, я прямо смаковал его возмущение.
— Как вы могли! — сжал кулаки Валера.
— Узнав, кто ты такой, легко и без зазрения совести. А теперь слушай меня внимательно: никаких попыток вернуть подаренное ей. Ни одного плохого слова чтобы Марина в свой адрес не слышала. Развод, и ты забываешь о ее существовании. Никаких наемных бандитов. Если с ней что-то случается, первым делом на твою фабрику заявляются сотрудники налоговой, причем не те, которым ты платишь, а совсем другие, и вместе с ними будет полиция из Управления по экономическим преступлениям. Потом будешь сидеть не год, и не два. Ясно?
— Да, — хмуро помолчав, сдулся он. — Мне говорили, что вы очень хороший детектив, хотя и с недостатком — дурацкими, в наше время, принципами, но я не верил. Считал, что они уходят в сторону, когда появляются деньги. Ладно, я оставлю ее в покое. Но и вы пообещайте, что никаких полицейских ко мне не приведете!
— Обещаю, — кивнул я.
— Договорились, — процедил он сквозь зубы и вышел из кабинета, захлопнув дверь. Прощаться и пожимать руку он не стал.
…Помещение, в котором собрались люди, напоминало операционную сельской больницы, за исключением того, что вместо ярких ламп здесь светили всего несколько крошечных тусклых огоньков, почти не разгоняя тьму.
Здесь находилось несколько десятков человек. Одни мужчины, женщин не было видно. Все лица хмурые и сосредоточенные.