— Обманул, когда устраивался? — предположил я
— Обманул, — согласился со мной тот.
— Может, хотя бы солдатиков раскрашивает? — с надеждой спросил я.
— Насчет солдатиков точно не знаю, — развёл руками Сергей Петрович и сделал глоток кофе. — Но есть то, что он раскрашивает совершенно точно.
Он протянул мне телефон с виднеющейся на экране фотографией.
— Листайте. Там такого много.
Это были фотографии маленького блокнота с карандашными рисунками. Первый представлял собой изображение безумно толстого повара с покрытым бородавками лицом, ухмыляющегося над огромной кастрюлей. На следующей картинке толстых поваров было уже два. Они смеялись, а чтобы было ещё смешнее, один из них тыкал другого ножом в живот.
Нарисовано было очень хорошо. Картинки прям живые.
— Прелестно, — пробормотал я, передвигая телефон на середину стола между мной и Викой, чтобы она тоже посмотрела.
— Не себя рисовал?
— Нет. Он маленький, худенький, в толстых очках, — ответил мне Сергей Петрович. — Листайте, наслаждайтесь.
Режущие друг друга повара закончились на десятом листе, их сменили другие персонажи — худые и не очень, большие и маленькие, но все бесконечно уродливые. Финальным аккордом был порнографический рисунок с обнажённой молодой девушкой (единственным красивым человеком на всех картинках!), лежащей на столе, вокруг которого собралась толпа хохочущих, похожих на обезьян, существ.
Поглядев на эту картинку, Вика усмехнулась.
— Не повезло бедной девушке. В плохую компанию попала.
— А он умеет рисовать, — сказал я, возвращая телефон. — Когда хочет. Девица на последней фотографии очень даже ничего.
— Правильно вы сказали — когда захочет. Но он не хочет. Ему интересно другое, — взмахнул руками Валентин Палыч. — О своих художествах он ничего не говорил. Забыл блокнот на столе, а сейчас все стали очень подозрительными, поэтому человек, нашедший его и позвал Сергея Петровича. А потом ещё и вспомнил о вранье насчет семейного положения и о том, как Митя умолял никому не рассказывать о его тайне.
— С головой у него явно не всё в порядке, — развёл руками я, — но есть ли прямые доказательства его причастности к преступлениям?
— Пока нет, — ответил начальник безопасности. — Но насчёт побега существа из чана мы уже кое-что выяснили. Его разбудили специально, убрав через компьютер добавление усыпляющего вещёства. Кто это сделал — неясно, потому что за тем компьютером мог находиться кто угодно.
— И Митя?
— Он тоже, — кивнул Сергей Петрович.
— Значит, будем его проверять. Пока что о наших подозрениях он знать не должен. И человека, нашедшего блокнот, предупредите, чтоб молчал. Митя не узнал, что картинки видели?
— Человек будет нем, как рыба. А насчет блокнота — обижаете… Я прошёл школу Комитета Безопасности! Блокнот Митя нашёл на следующее утро на том же месте! Лежащим точно так же!
— Приятно иметь дело с профессионалом, — похвалил я его. — А теперь мы пойдём. Рабочий день скоро заканчивается. У вас есть фотография Волгина?
— Конечно, — ответил Сергей Петрович и протянул мне соединённые скрепкой три цветные фотки хорошего качества и листок, на котором были полные данные Мити, адрес и надпись «автомобиля нет».
Даже по ним было понятно, что он невысокого роста. Тщательно причёсанный, в очках, улыбается, как коммивояжёр, пытающийся впарить тебе что-то совершенно ненужное. Неестественно улыбается. Очень неестественно. Но я почему-то не обратил на его ауру внимания.
— Как он будет одет, когда пойдет домой?
— Светлые джинсы, футболка, рюкзак. Я буду стоять в фойе, и когда он будет выходить, наберу, — заверил Сергей Петрович.
— Приятно иметь дело с профессионалом, — повторил я.
Мы вернулись в машину, и я достал из багажника сумку с запасными вещами и гримерным набором. С недавних пор на всякий случай постоянно таскаю ее с собой.
— Наклеишь мне бородку? — обратился я к Вике.
— Конечно. Первый раз, что ли.
— А сейчас я, если ты не боишься увидеть меня полуголым, переоденусь.
— Не боюсь, — усмехнулась Вика.
Сев назад, я быстро сменил официальный костюм на джинсы и майку. Ещё бейсболку на голову, и меня не узнать, тем более, что люди очень невнимательны. Но на всякий случай следует ещё и бородку. Кто знает, что у этого лабораторного художника на уме.