Оно нас заметило, страшно завыло и бросилось к лестнице. Я только успел поднять револьвер, как оно уже наполовину показалось наверху. Его лицо… обезьяна больше похожа на человека, чем оно. Изрытое каким-то оспинами и буграми, глаза горят, изо рта высовываются огромные кривые зубы…
Я выстрелил, и существо отлетело обратно в яму. Грохот от револьвера послышался воистину адский, а ещё из ствола появилось чуть ли не метровое пламя, на мгновение ослепившее нас с Вадимом в подземной темноте.
Мы приблизились к краю ямы и увидели, что монстр медленно поднимается. На его рубище напротив груди расплывалось тёмное пятно.
Существо встало и снова направилось к лестнице. Правда, теперь заметно медленнее, чем в прошлый раз.
Одной пули даже из моего револьвера для него оказалось недостаточно. Я выстрелил снова, опять попал в грудь, но и этого оказалось недостаточно — полежав секунду на земле, неведомое создание снова начало подниматься. Тогда я прицелился получше.
Огромная пуля попала в шею, и голова монстра отлетела, как подброшенный мяч. Фонтаном ударила кровь, туловище рухнуло, и, подёргавшись в конвульсиях, затихло. Оторванная голова прожила дольше. Когда мы спустились вниз, она с ненавистью смотрела на нас и что-то пыталась сказать. Потом всё-таки глаза закатились, и жизнь из неё ушла окончательно.
Тени вокруг свечи продолжали носиться, как сумасшедшие. Я закончил этот танец, втоптав её в грязь.
Вадим снова продемонстрировал мне, что потомственные аристократы в совершенстве владеют некоторыми оборотами русского языка. Он бегал по яме взад-вперёд и выражался так, что вокруг него можно было посадить два десятка сапожников с блокнотами, чтобы те сидели и записывали.
Я же молча смотрел на мёртвое тело и думал, как поступить. Затем решил снова проконсультироваться у Нечаева.
— Монстр убит, — сообщил я ему. — Что дальше делать?
— Закапывать его, а девочку на реабилитацию к какому-нибудь психологу, хоть немного знающему, что такое «магия ночи».
— Девочку⁈
— Ну да, разбудившую существо.
— Альберт, ты, похоже, знал, куда мы едем.
Нечаев улыбнулся.
— Не знал, но догадывался. Слухи о том, что с замком Шубина не всё в порядке, ходили давно, а теперь всё стало на свои места. Но я не предполагал того, что вы встретили. Думал, никаких особых опасностей.
Я вздохнул.
— Ясно. Перезвоню попозже.
— Знаю, как нам быть теперь, — Вадим прекратил свою нецензурную беготню и подошёл ко мне. — Сейчас пойдём к князю и всё ему объясним. Этот придурок из-за своей твердолобости чуть не погубил собственного ребёнка.
— Он захочет с нами разговаривать?
— А мне плевать! У меня от этих приключений даже спина перестала болеть.
— А уши, уши не заложило?
Вадим самодовольно улыбнулся.
— Во время пальбы я закрыл их руками.
Вопрос о том, стоит ли оставлять в подземелье Грету, разрешился сам собой. Делать ей тут нечего совсем. Тут надо делать большой осмотр территории, искать логово монстра, а не устраивать игрища с ожившими куклами.
Мы вылезли наверх. Слуга, который нас сюда привёл, сидел в беседке и скучал. Потом он увидел в руках Вадима коробку и возмущённо заметил:
— А почему вы не выполнили поручение князя?
— Потому что, — ответил Вадим, которому очень не понравилась манера речи этого человека. — Веди нас к князю.
— Мне было поручено привести вас ко входу в подземелье и проконтролировать, чтобы работа, за которую вам заплатили, была выполнена в полном объёме. Ни о какой аудиенции у князя речь не шла. У него много государственной важности, на приём к нему надо записываться за два месяца.
— Проконтролировать? — ахнул Вадим. — Я барон Горчаков, если ты забыл!
— А я, — поднял голову этот тип, — работаю на самого князя Шубина! Исполняю только его указания, а не чьи-то ещё! Если вы не сделали того, что должны были, извольте вернуть деньги и рассказать, по какой причине это произошло, чтобы я мог отчитаться перед князем!
Вадим побагровел, его кулаки сжались. Я решил вмешаться и как-то успокоить ситуацию.
— Речь идёт о судьбе Насти, дочери князя. Если он не поймёт, что здесь всё не так просто, её ждёт беда.
— Это не моё дело, кого там ждёт какая беда.
— Как, как? — переспросил я.
Тут дворецкий понял, что такое он произнёс. Лицо побледнело, рот в ужасе раскрылся. Если Шубин узнает, что кого-то из прислуги не интересует судьба его дочери…