— Больше так лучше не делать. Существо, которое находилось в твоем теле, говорило, что оно не обязательно уйдет.
— Такое случается очень редко, — пожала плечами Майя. — Ему в нашем мире задерживаться незачем. Хотя и в другом измерении бывают свои безумцы.
Мы вернулись в кабинет Нечаева. Он сидел в кресле, пил кофе и листал какой-то огромный фолиант. При виде нас тут же отложил книгу и вскочил.
— Все прошло удачно?
— Да, — кивнул я.
— Майя, ты не могла бы нас оставить? Нам нужно поговорить наедине, — попросил девушку Альберт.
— Конечно, — улыбнулась Майя и ушла, закрыв дверь.
— Получилось? — спросил Альберт.
— В каком-то смысле. Тварь из другого измерения посоветовала мне расстаться с одной женщиной, которой я разрушаю жизнь, и вернуться к другой — к Вике.
— Это не мое дело, но хочу сказать, что ты нужен Вике. Когда пробуждается талант темной магии, человеку в одиночестве плохо.
— Мы уже встречались, — развел руками я. — Ничего хорошего из этого не вышло. И сейчас Вика не представляет меня только другом.
— Решайте сами, что я могу посоветовать, — ответил Нечаев.
— Буду думать.
Мы поговорили еще. Альберт сказал, что из-за смерти Вешнякова наши опыты следует приостановить. Дальше будет видно, но пока так.
Я думал, не рассказать ли ему о сражении с огненным магом, но решил, что пока не стоит. Мало ли что. Вдруг проговорится где-то. Да и в смерти барона Вешнякова еще кто знает, не обвинят ли Нечаева, не попадет ли он под прессинг. Вроде не должно, но юриспруденция — такая штука, что случится может все, что угодно.
Начинался вечер.
Он будет грустным. Я поеду к Снежане и, возможно, проведу с ней последнюю ночь. Будем расставаться. Нельзя пользоваться тем, что я ей нравлюсь. Нельзя тащить ее за собой в темноту. Как сложится моя жизнь дальше — не знаю, но у Снежаны она пусть сложится хорошо. Как же сделать. Может, грубо, чтобы она начала относиться ко мне плохо? Так ей будет легче? Пусть считает меня негодяем. Сказать, что нашел себе любовницу посимпатичней.
Нет, я так не умею. Врать и притворяться — могу, но это… Да и поймет она, зачем я это делаю. Несмотря на молодость, она очень неглупая. Хотя говорить ей правду тоже нельзя. Это так романтично — переживать с близким человеком все жизненные тяготы! Вдруг и она так решит. Как там было в истории? Жены декабристов поехали за ними на каторгу. А тут даже не каторга, а на данный момент мелкие неудобства. Увы, они — только начало.
А, что-нибудь придумаю. Сымпровизирую. У меня это иногда получается неплохо.
Я сел на свой офисный диван и набрал Снежане.
— Как здорово, что ты позвонил! — сказала она, помахав рукой в камеру. — Я только хотела тебе набрать. Почувствовал, да? Приезжай, у меня для тебя сюрприз. Весь день моталась по делам, но сейчас все закончила.
— Еду! — грустно улыбнулся я.
Моей грусти она, кажется, не заметила.
— Ты, наверное, голодный? — спросила Снежана, едва я переступил порог. — Извини, ничего не приготовила… Я лентяйка! Зато купила две огромные пиццы!
— Разве еще что-то нужно? — ответил я.
— Вот за это я тебя тоже люблю! — обрадовалась она. — Еда, деньги, шмотки — такая ерунда! Где будем есть — на кухне?
— Где хочешь, — я пожал плечами. — С тобой везде хорошо…
— Со мной? Ты хочешь меня съесть?
— Ну почему сразу съесть… слегка покусать разве что… за всякие места…
Снежана рассмеялась.
— Ну тогда пошли в ванную.
Грустный разговор откладывается, подумал я. С другой стороны, в этом есть свои плюсы.
— Ты любишь пиццу с томатным соусом или с белым? — хитро прищурившись, спросила девушка.
— С любым, — пожал плечами я. — Гурманом никогда не был. Привык есть на бегу.
— Отлично, — кивнула Снежана. — Тогда раздевайся, открывай воду, ложись и жди меня. Я сейчас приду.
Сопротивляться было и глупо, и незачем.
Я послушно скинул одежду, залез в ванну и открыл кран и закрыл глаза, чувствуя, как теплая вода уносит напряжение. Будь что будет, решил я.
Спустя несколько минут дверь в ванную приоткрылась, и ко мне заглянула Снежана.
— У тебя такой вид, будто ты спал, — засмеялась она. — Еще рано для сна!
— Нет, просто прикрыл глаза.
— Тогда закрывай снова. Я иду, — сказала она и ушла на кухню.
Что она еще придумала, мысленно пробурчал я, однако честно зажмурился.