Я позвонила Мириам и сказала, что несколько дней поработаю дома. В офисе я не могу сосредоточиться, а мне надо подготовить таблицы и сделать несколько звонков.
Потом с буровой позвонил Дэвид. Я сказала ему, что наш ребенок зашевелился. Словно бабочка, чьи крылышки трепетали под моим сердцем.
Слова превратились в пепел у меня во рту, но я их произнесла. В ответ я услышала вздох, словно он положил ладони на мой живот и почувствовал движение ребенка.
Повсюду, в трещинах и расщелинах этих стен, в уголках и закоулках старого дома, после всего, что произошло с тех пор, как я переехала сюда, голоса шептали: «Больше никогда… больше никогда… больше никогда…»
Глава вторая
Сентябрь 1993 года
Карла Келли повсюду. Она лицо линии модной одежды для будущих мам «Ожидание». Я вижу ее на рекламных щитах и навесах на автобусных остановках, в глянцевых журналах. Белые зубы, пухлые розовые губы, длинные светлые волосы и это выражение карих глаз, полное янтарного удовлетворения. Просто настоящая матушка-земля с присущей ей манерой поведения и очарованием.
Сейчас, если разговор заходит о беременности, первым делом берут интервью именно у нее. Она ведет колонку в газете «Уикли Флэр», которая называется «Дневник моей беременности»: как оставаться сексуальной и не потерять чувство вкуса на протяжении этих длинных девяти месяцев. Постоянно делает рекламу «Ожидания». Следует заметить, что она подходит к работе профессионально.
Когда сегодня днем я позвонила в бутик «Клуб аиста», Ди Амброуз рассказал мне, что «Ожидание» – это самая популярная коллекция из всех, что она когда-либо носила. Лоррейн Гарднер превосходный модельер и вложила много труда в эту коллекцию. На меня это произвело такое впечатление, что я купила пару тонких шерстяных брюк и шелковую майку.
– Прекрасно подходит для последнего семестра, – заметил Ди, завернул покупки в папиросную бумагу и положил их в пакет. На боку пакета красовалась надпись «Ожидание», выполненная золотыми буквами на черном фоне. Изящный пакет для изящной коллекции. На выходе из бутика я чуть не врезалась в фигуру Карлы Келли, сделанную в натуральную величину. Ди рассмеялся, заметив, как я, открыв рот, чтобы извиниться, поняла, что это всего лишь часть рекламного оформления.
Только солидные компании могут сейчас позволить себе ее услуги. Ее карьера быстро пошла в гору после той рекламы нижнего белья. Так она получила скандальную известность, а что еще надо, чтобы показывать с рекламных щитов аппетитные формы и красные кружева? Водители жалуются, что в часы пик ее рекламные щиты, хотя и приятные на вид, могут вызвать аварию на дороге. У Лоррейн Гарднер не было бы ни единого шанса преуспеть в этой кампании, если бы Карла Келли не была ее родственницей.
Я несла пакет, словно знамя. Мы договорились со свекровью встретиться в кафе «Мускатный орех». Я пересекла Маркет-сквер под дождем, аккуратно ступая по влажным булыжникам мостовой. Неудачный день для торговли на рынке – ветер сносит навесы, а покупатели пробегают мимо прилавков в поисках ближайшего укрытия.
В кафе было людно. Запах влажной шерстяной пряжи напомнил мне о набитых битком автобусах, в которых я ездила в школу. Женщины останавливались возле моего столика, чтобы сказать, что я выгляжу просто шикарно. Даже кассирша, болезненная, сутулая женщина, улыбнулась, как будто мы знакомы всю жизнь, и заметила, что моя фигура стала намного лучше с тех пор, как она видела меня в последний раз. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь встречались, но она знает, что Дэвид вернулся на буровую и что я планирую сезонные скидки в магазине Мириам. Я выросла в большом городе, но здесь, где живет не так уж много людей, кажется, что все всё друг о друге знают. Мириам появилась в «Мускатном орехе» спустя несколько минут и извинилась за опоздание. Сказала, что ее задержали знакомые, на которых она натыкалась на каждом углу. Она обняла меня. Я этого не ожидала. Я не успела отстраниться, как она уже прижала меня к груди. У моей свекрови есть привычка обнимать и похлопывать меня, когда я меньше всего этого ожидаю. Я так и не смогла привыкнуть к ее экспансивности. Думаю, вся загвоздка в моем воспитании. Мои родители не любили таких телячьих нежностей. Я ей рассказывала о своем детстве. Тишина и разъединение двух людей, живущих по разные стороны стеклянной стены безразличия, зацикленных на собственных проблемах настолько, что на меня не обращали ни малейшего внимания.