«КАК МЫ ВСЕГДА И УТВЕРЖДАЛИ, ЕСТЬ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ!»
«МОЛОДАЯ ГЕРОИНЯ НАХОДИТ ТАЙНИК ЖИЗНИ (см. стр. 6)»
«ПИЩА ДЛЯ УМА НА ОГНЕННО-КРАСНОЙ ПЛАНЕТЕ»
«НФ БЕРЕТ РЕВАНШ»
Кое-кого на лекции недоставало. Тад переехал в Китайскую башню, к Гунча, а та, не желая отвлекаться, перепоручила все дела своей заместительнице.
Для Тада и Гунча было важно, чтобы он целовал ее чарующие ямочки над ягодицами. Впрочем, он и так целовал практически все, что мог, порой задумчиво, а порой без единой мысли в голове.
Гунча пылко на это откликалась, иногда даже акробатически.
— Я расположена быть так положена, — хихикала она. — Ты не против, если я поиграю словами?
— О, ты можешь играть чем и как хочешь — даже способами, какие мы еще не пробовали.
Она перевернулась на спину, чтобы поудобнее ухватиться за его инструмент.
— Бедненький, совсем про тебя забыли… Я должна немедленно дать ему пристанище!
Озорно улыбаясь, она воплотила свои слова на деле, только медленно-премедленно.
Тад притянул ее поплотнее.
— О! О! О! Гунча, дражайшая моя, ты и есть доказательство жизни на Марсе. Настоящей жизни…
Впрочем, отнюдь не только секс занимал мысли Чан Му-гунча. Из Западной башни прислали приглашение посмотреть на зверьков, пойманных в подземной реке, что протекала между Западом и Китаем в неизвестном направлении.
Гунча приняла приглашение и в назначенный час появилась в компании Чинь Хуа, своего зама по науке, и ряда других сановников. Возле входного шлюза их уже поджидала Ноэль вместе с западным ученым. Оказывая китайской комендантше всевозможные знаки почета, Ноэль провела Гунча и Чинь Хуа по местным лабораториям, где обоих отловленных рыбозверьков уже переместили в общий объемистый резервуар. Позаботились и приглушить свет, дабы воссоздать предполагаемо-предпочтительную обстановку для квазитерапсид.
Появился Нивеч — учтиво-прохладный. Он вкратце обрисовал суть открытия и историю поимки сих образчиков ареофауны, старательно избегая любого упоминания имени Тирн. Специально для Чан Му-гунча тезисно изложил теорию, согласно которой эти животные — частью рептилии, а частью млекопитающие — были эквивалентами земных терапсид, а позднее и цинодонтов, которые существовали где-то 260 миллионов лет назад. Что именно могло получиться из пойманных экземпляров, он оставил за скобками.
Зашел разговор об организации экспедиции по отлову дополнительных биообразцов.
На этом Нивеч раскланялся, оставив Гунча и Чинь Хуа наедине с их думами.
Дощечку, выделенную из запасов стройуправления, зверьки приспособили себе под насест. Наполовину высунувшись из воды, они улеглись на деревяшку головогрудью — и замерли; пока Гунча медленно обходила аквариум, за ней непрерывно следили их глазки-пуговицы. В остальном пленники сохраняли полнейшую неподвижность, удрученно склонив костистые головы на импровизированную плаху. Широкие плавникоподобные конечности судорожно вцепились коготками в дерево.
Чинь Хуа вносил заметки в свой часопьютер и бормотал:
— Классификация данных животных как древних пермийцев преждевременна… Исследования не проводились… У нас нет никаких доказательств, что терапсиды были чешуйчатыми… Эти создания должны обитать в воде, чтобы получать требуемую долю кислорода…
Чан Му-гунча едва обращала на него внимание. Она стояла и молча разглядывала плененных рыбообразных. Те таращились в ответ. Не передавая ни крохи эмпатии — как и она им. Никакого, впрочем, омерзения с обеих сторон.
Положив ладонь на стенку аквариума, Гунча размышляла.
Им трудно. Они силятся выжить. Размножиться. Продолжить начатое. Ну и разумеется, когда-нибудь придется умереть. Что бы ни творилось у них в голове, это была реакция на окружающую среду.
Что же в этом представляется ей таким страшным, таким живучим, таким неизъяснимым? Разве не правда, что эти качества, сколь бы темными, древними и чужими они ни были — все эти качества, вдруг возникшие перед ее внутренним взором без приглашения, — были частью ее самой? Что их разделяло все человечество, загнанное в ловушку времени?
Наконец она обернулась к Чинь Хуа.