Ошеломленный Тоулер вышел. Предложение Ривароса, предложение Пар-Хаворлема, а теперь предложение Синворета, одно другого лучше - от всего этого у него кружилась голова. Они подействовали на него так, как внезапное зрелище воды на умирающего от жажды человека. В этих условиях необходимость принятия решения была почти физической тяжестью, и он едва не рухнул в коридоре, перед дверью Подписывающего.
Он не мог верить никаким обещаниям - и меньше всего, пожалуй, Риварса. Если Пар-Хаворлем и его соплеменники будут изгнаны с земли, в неразберихе, которая, несомненно, начнется потом, Риварса может сменить кто-то из его соперников. А чего стоит слово Синворета? В конце концов, он всего лишь нул...
Тоулер потащился к выходу из дворца и затем по улицам до квартиры Элизабет. Нужно поговорить с ней обо всем, упорядочить мысли - ее мозг так же точен, как ее пальцы.
У Элизабет тоже были разговоры без утешительных результатов. Сменившись со смены, она нашла Питера Ларденинга и договорилась встретиться с ним через десять минут в одном из кафе туземного района.
Мужчина встал, когда она вошла в зарезервированный им бокс.
Чувствовал он себя неловко.
- Очень приятно поговорить с тобой, Элизабет. В последнее время ты, кажется, избегаешь меня.
- Странно. Это, скорее, меня все избегают.
- Это для твоего же добра, Элизабет. Я должен сказать тебе...
- Пожалуйста, Питер! Вспомни, что это я хотела с тобой поговорить.
- Хорошо. Начинай. Я заказал какао, буду тихонько пить и слушать. - Он обиженно смотрел на нее. Постепенно Питер успокоился. - Знаешь, ты удивительно нетрадиционная девушка, Элизабет.
Женщина опустила голову, вспомнив, как Тоулер говорил о ее традиционности. Вот насколько различался ее образ в глазах обоих мужчин. За последние несколько дней она стала застенчивой, начала обращать внимание на то, как ведет себя, что говорит, на то, как двигаются при ходьбе ее стройные бедра.
- Я хочу поговорить с тобой о Гэри Тоулере, - сказала она. - Вы несправедливы к нему. Ваш бойкот, - это так по-детски, Питер. Я хочу, чтобы ты использовал свое влияние на других переводчиков и покончил с этой глупостью.
- Только если он перестанет быть пешкой Хава.
Принесли какао, и Ларденинг взял себя в руки. Когда официант отошел, он начал с другой стороны.
- Пойми, Элизабет, для тебя должно быть очевидно, что я тебя люблю. Позволь тебя предупредить: Тоулер тебе не пара. Он никому не делает ничего хорошего. Когда-то я восхищался им, но теперь не понимаю, что-с ним происходит. Замечено, что он тебя навещает - в этой проклятой дыре ничего не скроешь. Поверь мне и не связывайся с ним. Если не знаешь почему - неважно, просто постарайся избегать его.
- Питер, Гэри нужна помощь, а не подозрения.
Она едва не сказала ему о связях Тоулера с Риварсом, нр в последний момент сдержалась.
- Это опасный город, Элизабет, здесь царствуют подозрения. Все мы на подозрении. Слуги Терекоми гнались за каким-то бедняком, когда я шел сюда. Что-то висит в воздухе, неужели ты этого не чувствуешь?
Он закурил, нервно затянулся и огляделся по сторонам.
- Напряжение растет, это чувствуем и мы, и нулы. Пять дней до отъезда Синворета... И эти пять дней могут стать адом. Я просто не хочу, чтобы ты была в это замешана. А Тоудер впутается в это, если не будет осторожен, и потому я прошу тебя держаться от него подальше.
Элизабет барабанила пальцами по столу.
- Ты не отвратишь меня от человека, которого я люблю, тихо сказал она.
Долгую, болезненную минуту он смотрел ей в глаза, потом встал.
- Если ты так считаешь...
Выходя, он бросил официанту монету. Элизабет не окликнула его, не попросила остаться.
Задумавшись, она поднесла свою чашку к губам. Положение Земли она понимала, как никто другой. Игра шла не только между Пар-Хаворлемом и Подписывающим, это была игра четырех сторон: двух людей и двух пулов. Хав и Синворет, Риварс и Гэри. И ни одна из них не доверяла остальным троим. Гэри, бывшего слабее всех, постепенно выталкивали на первый план. Должен быть какой-то способ помочь ему!
И внезапно она нашла ответ. Поставив чашку, Элизабет вышла из кафе.
Перед тем, как идти к Элизабет, Тоулер решил немного пройтись, чтобы прийти в себя. Даже сейчас он с сожалением видел, что люди Губернии отворачиваются от него, видел, как жена владельца магазина поспешно забирает своего малолетнего сына.