К часу ночи Джули с Норой начинают зевать. В общей комнате есть раскладные койки, но уходить туда никто не хочет. Этот ярко раскрашенный кубик — теплый бункер в ледяной пустоте Антарктиды. Нора ложится на кровать. Я и Джули — на пол. Примерно полчаса Нора пишет что-то в блокнот, потом щелкает лампой и вскоре уже похрапывает, как крошечная, грациозная бензопила. Мы с Джули лежим под толстым одеялом на груде ее одежды, сваленной на жестком полу вместо матраса. Здесь все пропитано ее запахом. Я полностью окружен. Она сверху, и снизу, и рядом. Вся эта комната сделана из нее.
— Р, — шепчет Джули, глядя в потолок. Он весь изрисован и исписан люминесцентной краской.
— Что?
— Я ненавижу это место.
— Знаю.
— Давай сбежим куда-нибудь.
Я молчу и гляжу в потолок. Жаль, что я не могу прочитать, что там написано. Я представляю, что буквы — это звезды. Слова — созвездия.
— Куда… хочешь?
— Не знаю. Далеко. На какой-нибудь затерянный континент, где ничего такого не было. Где все живут в мире.
Я молчу.
— Перри дружил с одним бывшим летчиком… давай запустим твой самолет! Он будет как автофургон с крыльями! Мы куда угодно сможем полететь! — Джули поворачивается ко мне. — Что скажешь, Р? Хоть на край света!
Ее голос исполнен такого восторга, что у меня сводит скулы. Надеюсь, сейчас достаточно темно и она не видит моего мрачного взгляда. Я не знаю наверняка, но в последнее время, стоит мне выйти в город, я чувствую застывшую в воздухе мертвенную тишину, означающую, что время, когда от проблем можно было сбежать, кончилось навсегда. Нет больше ни отпусков, ни путешествий, ни курортов. Чума поглотила весь мир.
— Ты… сказала… — начинаю я, собирая волю в кулак, чтобы выразить сложную мысль. — Ты… сказала… что…
— Давай, — подбадривает Джули. — Ты прекрасно умеешь говорить.
— Ты… сказала… самолет… не целый… мир.
Ее улыбка меркнет.
— Я? Я такое говорила?
— Твой отец… бетонный… ящик… стены… ружья… Бежать… не лучше, чем… прятаться. Может, хуже.
Джули задумывается.
— Знаю, — отвечает наконец она, и мне становится стыдно, что я прервал полет ее фантазии. — Все я знаю. Я уже много лет так говорю: что надежда еще есть, что все еще можно изменить и все такое, и вообще. Просто… в последнее время верить становится все сложнее.
— Знаю, — эхом повторяю я, пытаясь скрыть трещины в моей искренности. — Но… сдаваться… нельзя.
Она просекает мой блеф. Ее голос мрачнеет.
— Откуда вдруг столько оптимизма? Что ты на самом деле думаешь?
Я молчу, но мои мысли для нее — газетная передовица, из тех, что постепенно уменьшающимся шрифтом сообщали о "Титанике", атомной бомбе и всех мировых войнах.
— Бежать некуда, да? — говорит она.
Едва заметно киваю.
— Весь мир. Неужели весь мир погиб? Весь захвачен?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю. Но… чувствую.
Она тяжело вздыхает и принимается рассматривать висящие под потолком игрушечные самолетики.
— И что нам теперь делать?
— Надо все… исправить.
— Что исправлять-то?
— Не знаю. Все.
Джули привстает на локте.
— О чем ты? — Она уже не пытается говорить тихо. Нора поворачивается на бок и прекращает храпеть. — Все исправить? И как ты предлагаешь это сделать? Будь добр, поделись, пожалуйста, если у тебя есть гениальный замысел. А то ведь я совсем об этом и не думала. В самом деле, не ломать же над этим голову каждую секунду, с тех пор как мама ушла? Как все исправить? Все так изломано. Люди умирают снова и снова, все страшнее и мучительнее. И что нам делать? Или ты знаешь причину этой чумы?
Я отвечаю не сразу:
— Нет.
Тогда что ты можешь сделать? Р, я правда хочу знать. Как мы можем "все исправить"?
Смотрю в потолок на мерцающие в космической дали созвездия слов, отпускаю разум парить в воображаемом пространстве. Вдруг две звезды начинают меняться. Они кружатся, фокусируются и, наконец, обретают безупречную четкость. Они становятся… буквами.
П
Р
— Пр… — шепчу я.
— Что?
— Пр, — повторяю. Это звук. Даже слог. Туманное созвездие превращается в слово.
— Что это? — спрашиваю я и показываю в потолок.
— Что "что"? Цитаты?
Встаю и очерчиваю рукой нужное предложение:
— Вот это.
— Это строчка из "Представь" Леннона.
— Какая?
— "Попробуй, это просто".
Я замираю, глядя в потолок, как отважный покоритель космоса. Потом опять ложусь, подложив руки под голову, широко раскрыв глаза. У меня нет ответов для Джули, но я чувствую, они существуют. Тусклые мерцающие точки в темной дали.