У Джины округлились глаза.
– Уверяю вас, это гораздо больше, чем вы заработаете в ночном баре, – с кривой усмешкой добавил он. – Один уик-энд со мной в Майами, и все ваши проблемы будут решены.
– Вы хотя бы понимаете, о какой сумме идет речь? – прошептала потрясенная Джина.
– Я в курсе стоимости медицинского обслуживания в частных клиниках. Вы пришлете мне счет.
Что и говорить, соблазн был слишком велик. Ради матери Джина могла пойти на многое. Ее уверенность в том, что она правильно поступила, отказав Эдварду, была поколеблена, но уже в следующую секунду Джина вдруг почувствовала отвращение ко всей этой истории. Эдвард, очевидно, считает, что ее можно купить.
– Подумайте об этом, – мягко произнес Эдвард. – Я даю вам время до завтрашнего вечера.
8
Солнце клонилось к закату и уносило с собой зной жаркого дня, но нервная система Джины оставалась накаленной до предела. Джина старалась сосредоточиться на работе, в то время как ее слух улавливал малейший посторонний звук. Молодая женщина находилась в тревожном ожидании. Скоро должен вернуться Эдвард, а она до сих пор не решила, какой ответ ему даст.
Джина выпрямилась и оглядела результаты своего труда. Сегодня она в основном занималась водным источником, который располагался около беседки, увитой диким виноградом. Завтра Джина планировала разбить вокруг нее цветочные клумбы.
Ее раздирали сомнения. В глубине души Джина сознавала, что предложенный Эдвардом вариант не так уж плох и в общем-то выгоден ей. Но она мечтала быть настоящей подругой Эдварда Хартли, а не фиктивной. Джине хотелось нравиться ему так же, как нравился ей он. И то, что он превращал дружеские отношения в коммерческую сделку, сильно задевало ее.
Хотя, по правде сказать, обижаться ей было не на что. Эдвард с самого начала объяснил ей, что вынужден пойти на обман, для того чтобы получить работу. Джина понимала, что сама создала проблему, от которой сейчас и страдала. Если бы она мыслила практически, обеими руками ухватилась бы за последнее предложение Эдварда, потому что это решало проблему оплаты лечения ее матери. Но, к сожалению, там, где дело касалось Эдварда Хартли, Джина не могла быть расчетливой. Когда она находилась рядом с ним, ей хотелось получить от него нечто другое, не поддающееся ни цифрам, ни трезвому расчету. Она настолько была увлечена им, что порой это даже пугало ее. Безответная похоть, вот что это такое, сказала себе Джина, попробовав взглянуть на свои терзания с иронией. Эдвард заверил, что не собирается набрасываться на нее, если они окажутся в одной спальне. Вот уж этого – лежать с ним рядом ночью, словно с истуканом, – она точно не желала себе. Это было бы оскорбительно для ее женского самолюбия.
Но как Джина ни нуждалась в деньгах, а твердо решила отказать Эдварду. По ее разумению, согласиться было ниже ее достоинства.
Утром посыльный принес цветы – целую охапку белых маргариток и красных роз. Никакой сопроводительной карточки при них не было, но на коробке шариковой ручкой была написана фамилия Эдварда.
Этот знак внимания тронул Джину. И заставил снова вернуться к обдумыванию соблазнительного предложения.
Когда Эдвард приехал с работы и зашел в сад, он застал Джину сидящей около пустого бассейна. Она о чем-то сосредоточенно думала.
Последние лучи предзакатного солнца золотили ее волосы. На ней были широкие рабочие брюки и черная футболка, плотно обтягивавшая грудь и тонкую талию. У Эдварда участился пульс.
Он разозлился на себя за то, что обратил внимание на прелести Джины. Оправдывало его лишь то, что Джина была слишком привлекательной. Услышав шаги, она обернулась.
– Привет! – поздоровался Эдвард и, увидев водяной каскад, похвалил: – Очень мило.
– Спасибо. Я сделала так, как вы решили с Россом.
Джина скользнула взглядом по его фигуре. На Эдварде был костюм, который делал его неотразимым. Чтобы подавить растущее возбуждение, Джина отвернулась и притворилась, что работает.
– Спасибо за цветы, – тихо проговорила она, не поднимая головы.
– Боюсь, это все равно что послать конфеты владельцу кондитерского магазина. – Эдвард смущенно улыбнулся. – Я хочу, чтобы вы знали: у меня и в мыслях не было оскорбить вас или подумать что-то непристойное или аморальное. – Он присел рядом с ней на корточки. – Мне действительно очень жаль, что вы восприняли это таким образом.
Его искренний задушевный тон смягчил Джину. Однако она не успела и рта раскрыть, как Эдвард, ласково проведя пальцем по ее щеке, попросил:
– Пожалуйста, простите меня, Джина. Давайте забудем обо всем и начнем сначала, а?