И, помолчав, он начинал свой рассказ.
Однажды отца Сосая привезли домой на арбе. Отца рвало, буквально выворачивало, а лицо его было цвета простыни, которую передержали в синьке. В то трудное время в селе еще не было врача. Был только старый фельдшер. Он плохо видел, еле ковылял от дома до дома. А лечил он просто — расспросит больного, послушает сердце, прислонившись ухом к груди, потом возьмет несколько склянок с лекарствами, попробует их на вкус и то, что покислее, пропишет больному…
Но в этот день и фельдшер куда-то запропастился. Люди посовещались и решили дать отцу Сосая кипяченого молока, думали, может, отравился чем-нибудь. Но от молока отцу стало еще хуже. Оставался единственный выход: сесть верхом на коня и скакать в соседнее кабардинское село за врачом. До того села было не так уж и далеко, но уже темнело, а скакать туда надо было через лес, а потом перейти вброд бурную речку. А было это весной, во время паводка…
Мужчины переминались с ноги на ногу, посматривали друг на друга, не решаясь отправиться в опасный путь, а жизнь больного висела на волоске. Тогда Сосай, совсем еще маленький мальчик, вышел незаметно во двор, выпряг коня из арбы, сел на него, хлестнул хворостиной и пустился вскачь. Люди, выбежав из дома, замахали руками, закричали ему вслед, но маленький всадник был уже далеко.
Да, это была скачка! Стоны отца подгоняли мальчика, и он все нахлестывал и нахлестывал коня…
Вот и река. Конь как вкопанный остановился на берегу, боясь войти в бурлящую воду. Но вошел все же, повинуясь мальчику, и тут же пал на колени, сбитый с ног течением. Всхрапнув, конь вскочил и, отчаявшись, пустился вплавь через стремнину. Волны захлестывали мальчика, но он не выпускал узду, он помнил об отце… Вскоре река осталась позади, и теперь мальчику предстояло новое испытание. Цокот копыт теперь раздавался в темном ночном лесу. Ветки хлестали мальчика по лицу, а конь спотыкался о коряги, и удержаться на нем было очень трудно… Потом мальчику показалось, что он потерял направление, заблудился в лесу. Остановил коня, чтобы сообразить, в какую сторону скакать, и услышал вдруг лай собак…
Врач, к счастью, оказался дома. Выслушав маленького Сосая, он тотчас же собрался в дорогу.
— Жди меня здесь, — сказал он мальчику. — Один я доберусь быстрее… Переночуешь, а утром поедешь домой…
Жена врача принесла мальчику еду, но он и глотка не смог сделать: вдруг отец попросит позвать сына? Нет, Сосай не мог оставаться в гостеприимном доме врача…
И снова скачка через ночной лес. А река грохотала так, словно воды ее дробили и перемалывали огромные камни. Я вспомнились мальчику слова стариков о том, что река каждый год требует от села жертву. В позапрошлом году утонула пятилетняя девочка, в прошлом — выловили возле мельницы люльку с ребенком. Гибнут в реке и коровы, и овцы, и вывороченные с корнями деревья тащит она, но, говорят, пока ее жертвой не станет человек, река не успокаивается, не возвращается в свое обычное русло…
Остановив коня у реки, Сосай долго всматривался в темноту, но различить противоположный берег так и не смог. А человек, не видящий берега, к которому плывет, теряет и силы и мужество…
В какой-то миг мальчик заколебался, захотел вернуться назад, в дом врача. К тому же совсем рядом послышался вдруг тоскливый пронзительный вой. Когда так вот выла их собака, отец Сосая заманивал ее в сарай и лупил хорошенько, выбивая дурь. Но здесь-то откуда может взяться собака? Это выли, конечно, волки, рыскающие в ночи…
А за рекой виднелись неяркие огни села, и мальчик, подумав, что один из них освещает сейчас его страдающего отца, снова обрел мужество.
— Нет, — гордо крикнул он, — я не боюсь волков! Я не боюсь реки! Я ничего не боюсь!..
На этом месте учитель Сосай обычно умолкал и задумывался, как бы вновь переживая прошлое.
— И вы опять переплыли реку? — спрашивал кто-нибудь из учеников.
— Если бы не переплыл, — устало улыбался Сосай, — я не стоял бы сейчас перед вами.
— А врач вылечил вашего отца?
— Врач поспел вовремя. Опоздай он хоть на минуту, он бы уже ничем не смог помочь…
Сосай рассказывал эту историю и в первой четверти и во второй, в пятом классе, в шестом и в седьмом, и каждый раз ему задавали одни и те же вопросы — вначале серьезно, а потом с иронией: «И вы опять переплыли реку? А врач вылечил вашего отца?» «Если бы не переплыл, я не стоял бы сейчас перед вами», — любуясь собой, отвечал Сосай.