Да, видно, правду говорили в общежитии. Родственники так не ведут себя. Бечмырза и Дзеппа шли молча, не глядя друг на друга, шли, как люди, которых связывает не осознанное еще до конца, робкое чувство.
Любопытство толкнуло Илюзу, и она пошла следом за ними. Наверное, думают они об одном и том же, чувствуют одно и то же и ничего не замечают вокруг, будто никого, кроме них, в этом мире нет.
Сколько времени они идут, сколько улиц осталось позади? И Еруслана с Илюзой манили тихие улицы, безлюдные места. Спрячутся, бывало, за деревьями, и даже прохожих не замечают… Илюза хотела вернуться, но любопытство ее разгоралось, и она не могла заставить себя остановиться, она готова была вслед за ними и речку вброд перейти. Наверное, думала она, лицо у этой девушки огнем горит. Впрочем, какая она девушка, девчонка еще. Доверчива, наверное, во всем. А он сейчас остановит ее где-нибудь под деревом, обнимет, девочка попытается вырваться, но не сможет разжать его руки. Руки его сомкнутся, как железные обручи.
«Если ты сделаешь это, Бечмырза, если ты сделаешь это, — шептала про себя Илюза, — кому еще смогу я верить? Слова твои проросли добрыми ростками в душе беззащитной девочки — не погуби их, Бечмырза, не погуби. Будь великодушен, иначе чьим же именем еще смогу клясться?!»
Бечмырза и Дзеппа остановились. Илюза тоже остановилась и, спрятавшись за деревом, следила за ними. Она смотрела на Бечмырза и боялась встретиться с его взглядом.
Они постояли немного, потом Бечмырза проводил девушку до трамвайной остановки, Дзеппа уехала, а Бечмырза вскочил в подошедший автобус. Илюза замешкалась, удивленная неожиданным поворотом событий, и, когда она подбежала к остановке, автобус уже ушел. Но Илюза не грустила. Она успела отметить, что Бечмырза не стал провожать Дзеппу, что они расстались просто, как добрые знакомые, не больше.
Илюза села в следующий автобус. Отлетели, забылись все тревоги, сердце снова согрелось теплом надежды. Девушке казалось, что автобус идет слишком медленно, что он слишком часто останавливается на перекрестках, а ей так хотелось догнать Бечмырза, встретить его возле общежития. Сейчас в глазах его можно было бы все прочесть. Когда рядом с ним эта Дзеппа, Бечмырза, наверное, тревожится, места себе не находит. Думает, наверное: «Ну, что мне с тобой делать? Ты хочешь летать, но ты ведь птенец неоперившийся. Сиди пока в гнезде, подожди, пусть крылья окрепнут. Меня ты можешь не бояться, но как бы не села ты на другую ладонь… Как бы не обломал кто-нибудь твои крылышки…»
Илюза не встретила Бечмырза. В ту ночь она не сомкнула глаз, думая о нем и о Дзеппе. О том, что Дзеппа — совсем еще юное деревце, но пусть бы это деревце росла себе в другом месте…
8. Трудный разговор
Илюза не знала фамилии ее, не знала, откуда она родом, спросила наугад у одной девчонки:
— Дзеппа мне нужна. Она здесь у вас учится, не то в девятом, не то в десятом… Худенькая такая, чуть повыше тебя…
— Знаю, — улыбнулась девчонка, — позвать ее?
Илюза кивнула:
— Я здесь подожду.
Дзеппа вышла во двор, осмотрелась по сторонам, и Илюза поняла: не знает она ее, да и откуда может знать?
— Дзеппа, — Илюза попыталась улыбнуться, но улыбка получилась бледной, как пламя свечи в солнечный день, — ты нужна мне по одному делу… У тебя есть время?
— Да, — ответила, недоумевая, Дзеппа.
— Отойдем в сторонку.
Как неохотно она пошла!
— По-моему, ты не знаешь меня. Ты никогда меня не видела? — спросила Илюза.
— Нет.
— В твоем возрасте я тоже была не слишком внимательна, — заговорила Илюза. — Как мотылек была. Порхала беззаботно… А мотыльки, знаешь, не всегда отличают цветок от пламени… О чем это я? — улыбнулась она. — Знаешь, с каких пор я знаю тебя?
— Нет, — покачала головой Дзеппа.
— Как-то я проходила здесь. Года три или четыре прошло с тех пор… Твои подруги играли, а ты стояла в стороне. Ты почему-то стояла в стороне…
Илюза сбилась с мысли и замолчала. Сколько раз она представляла себе этот разговор, сколько раз веско и значительно произносила свои слова, но все это наедине с собой, а теперь, когда нужно было говорить вслух, все получалось совсем иначе, и ей стало вдруг страшно, ей показалось, что она сама, своими собственными руками роет себе яму.
— Тот, кто приносит подарок человеку, — нерешительно продолжала она, — или чувствует свою вину перед ним, или чем-то обязан ему… Тому же, кто приходит с добрым словом, цены нет. Я ничем не обязана тебе и ничего хорошего для тебя пока не сделала…