Он присвистнул. Ничего не сказал, лишь тихонько присвистнул. Но интонация показалась мне обнадеживающей.
— Джимми рассказал мне, — продолжал я, — что эти два альбома также были переданы ему Кермитом Вандой и его женой — кстати, они уже года четыре как женаты — в обмен на крупную сумму наличными. Эпопея с шантажом на почве секса длилась вот уже больше двух лет. Нам лишь по чистой случайности удалось вклиниться в это дело на самом начальном этапе данной операции. — Я выдержал паузу. — Не удивительно, что Пень вчера вечером замочил Холстеда. Этим гадам было, что терять. Если верить Джимми, то им уже удалось вытянуть из своих жертв больше полумиллиона баксов. А я думаю, тут Джимми можно поверить.
Сэм спросил, что ещё мне удалось обнаружить в сейфе или вообще в доме, и я коротко перечислил некоторые из находок. Затем я снова перевел разговор на дело Холстеда и сказал:
— За организацию новой группы Ванда и Дилли принимались, когда уже были готовы покинуть прежнюю, чем и объясняются все эти их многочисленные адреса и переезды. Скорее всего именно сейчас они прокручивают очередную аферу, о которой мы ничего не знаем — возможно, на этот раз выбрав для этой цели “Хидден-Вэли”. Там полно толстосумов, и денежки текут рекой. — Я помолчал. — Сэм, а как насчет этой парочки? У тебя есть хоть какие-то соображения о том, где они могут быть?
— Пока ещё нет. Мы дали объявление о розыске, разослали описание примет, довели до сведения всех информантов, с кем только смогли связаться. Думаю, скоро станет известно что-то определенное.
— Хорошо бы. Ведь у этой куколки остался мой пистолет. Если, конечно, она ещё не выбросила его. Или не пустила в переплавку.
— Кстати, — ласково проговорил Сэмпсон. — Из какого оружия ты расстреливал мирных граждан?
— Что?
— Разве ты не сказал, что в одной из твоих жертв торчит парочка… как ты выразился? Крошечных ракеточек?
— Что? Слушай, говори нормально. Не мямли…
— РАЗВЕ ТЫ НЕ СКАЗАЛ О КРОШЕЧНЫХ РАКЕТОЧКАХ…
— Сэм, ох, ну вообще, прямо в ухо. Как-как, говоришь,… ракеточки?
Он знал. Ну, конечно же, знал. С самого начала. Он лишь не знал о том, что я запускал те миниатюрные ракеты. Точнее сказать, не был уверен.
И вот, наконец — приложив телефонную трубку к другому уху — я сказал:
— Да, я позаимствовал на время тот миленький маленький пистолетик. Да, я это сделал. Это потрясающее оружие, Сэм, просто чудо, настоящая ракетная установка. Можешь считать, что я опробовал эту штучку в полевых условиях, и может быть рекомендована к немедленному утверждению…
— Ты зашел слишком далеко, — тихо сказал он. Не зло, без угрозы в голосе. Просто как-то очень грустно. — Слишком далеко, — пробормотал он снова.
Я ничего не сказал. У меня вообще появилось ощущение, что я уже и так достаточно наговорился.
После короткой паузы Сэм продолжал:
— Шелл, я уже отправил машину к дому мистера Вайолета. За тобой приедут Билл Роулинс и его напарник. Ты же не станешь стрелять в своего старого приятеля Билла Роулинса, правда?
Я вспомнил хохочущего Билла сидящим на полу в инструктажном помещении “убойного” отдела и колотящим кулаками по полу. И то, как он больно схватил меня за руку.
— Не знаю, не уверен, — сказал я.
— Им поручено доставить тебя сюда. Пожалуйста, не оказывай сопротивления, и просто поезжай с ними.
— Ну, разумеется. Я вообще-то ужасно миролюбивый человек. К тому же на сопротивление сил у меня уже не осталось. Черт возьми, тебе совсем необязательно был посылать за мной машину.
— Я подумал, что так будет лучше. Шелдон, неужели ты так и не понял, не допер своим умом, что мы, полиция, собирались наведаться к Джимми Вайолету? Тем же вечером, но попозже? Имея для этого все необходимые документы и полномочия, основываясь на собранных нами уликах, в число которых вошел, кстати, даже тот твой фильм… Шелдон, ты слышишь меня?
Я прислушался.
— Я слышу сирены, — сказал я.
— Наверное, это пожарные. Но лейтенант Роулинс тоже скоро подъедет. Жди его там.
— Есть, сэр. Не думаю, что тут нужны пожарные. Пожар уже почти догорел.
— Пожар, — ласково возразил Сэмсон, — только начинается.
И он повесил трубку.
Интересно, что он хотел этим сказать? Я погрузился в раздумья.